Во время войны-продолжения сотрудники Государственного информационного центра пытались научить финнов думать реально-политически, как это делалось везде: политическая система Германии была ее внутренним делом, и финнов это не касалось. Для них было важно лишь то, что она была врагом их врага.
Мысль о разных равноценных действительностях, в том числе, и действительности Сталина — стала у финнов популярна благодаря позитивизму и тезису верификации (центральным понятием философии логического позитивизма был тезис верификации, согласно которому имеющими смысл считались лишь те утверждения, содержание которых можно было конкретно подтвердить. Например, существование Бога не относилось к таковым.)
Она возникла как реакция нигилистов на «устаревшее» и «непонятное» мышление (точно так же как, по мнению футуристов, классическая культура была устаревшей). Вместо истины, доброты и красоты хотели изобрести что-нибудь новое — и кто мог утверждать, что это было бы лучше или хуже, чем какие-нибудь другие ценности. В сущности, истины, добра и красоты можно было, вероятно, достичь и диалектическим путем, то есть максимализируя ложь, зло и уродство.
Усвоив релятивизм, молодежь была готова на популярном уровне воспринимать монистическое заблуждение, подразумеваемое Исаем Берлиным. Подлинно сталинистская мысль о мире как о качелях, согласно которой у каждого поступка есть своя этическая ценность, и прогрессивность уравновешивается таким же количеством реакционности, в 1970-е гг. была довольно быстро усвоена большим послевоенным поколением. Великая идея предыдущего десятилетия о приоритете социальных процессов была хорошей почвой для нее.
Если рассматривать исторические процессы с этих позиций, то можно отметить, что с точки зрения ожиданий и результата все имеет свою цену. Что же касается соотношения двух равноправных истин, как, например, борьбы красных и белых в 1918 г., худшей стороной была та, которая стала причиной большего числа смертей, и та, чье количество зла можно подсчитать.
Если же принять «прогрессивную» точку зрения и предположить, что прогресс был на стороне красных, как это делалось в 1970-х гг., баланс изменится самым решительным образом.
Если же считать, что прогресс имеет безграничную ценность, то все преступления, совершенные во имя прогресса, станут благими делами, а злом станет лишь отсутствие бесцеремонности.
Отношение к Сталину и в других вопросах означало отношение к истине. Кроме официальных истин, русские придумали такую вещь, как «жизненная правда» или «народная правда». Народ всегда знал, по крайней мере, на каком-то уровне, что ложь есть ложь. Народ Финляндии тоже знал, что действительность войны не была рунеберговской, но также хорошо он понимал, что она не была и сталинистской.