Это знание ошарашило меня, я не знала, что с этим делать. Мой живот только начинал расти, я не придавала этому значения, а отсутствие менструации было вообще обычным делом на войне. Стыд и позор я ощутила изо всех сил.
Я не могла даже Маше рассказать, как так получилось, но она сама все поняла, когда я только появилась. И сейчас, глядя в ее глаза, я видела в них сострадание и жалость. В лесу, на войне, с ребенком? Я не стала с ней разговаривать, отдернула руку и пошла в сторону.
Мне предстояло очередное задание. Вечером я ушла на позицию. Я лежала на траве, замерла в ожидании своего врага и слилась с винтовкой. Мне хотелось орать и выть, слезы капали на приклад и смешивались с росой. Я пролежала так десять часов, пока не заметила движение на дороге. Я сделала два точных выстрела и смогла наконец-то расслабиться. «Что делать?» – стучало у меня в голове. Я поняла, что не могу вернуться в отряд, лежать бесконечно в траве – тоже не выход. Этих двоих скоро будут искать. Я встала и пошла, только не в сторону своих, а в противоположную.
Лес был полон своих и чужих. Патронов было всего десять. Я не знала, куда иду, тонкий слух помогал оставаться незамеченной. Я пряталась в канавах, на деревьях, в траве, едва становились слышны звуки людей. Два раза я встречала наших партизан. Уйдя довольно далеко от своих, через неделю я уже не боялась встретить знакомых.
Как ни хотела я забыть то, что во мне растет новая жизнь, я стала чувствовать шевеления ребенка. Что я чувствовала, блуждая по лесу? Страх, ужас и одиночество. Я боялась родить этого ребенка, но понимала, что это произойдет помимо моей воли.
Не помню, в какой момент я решила идти в Ленинград, но у меня появилась цель, и стало легче.
В середине сентября я оказалась на окраинах Ленинграда, что делать дальше и куда идти, я не знала. Мой живот был незаметен в одежде, я была просто девушка в солдатской форме. Винтовку я спрятала, понимая, что в городе она привлечет ко мне внимание, а мне хотелось раствориться среди незнакомых людей.
Встреча с Надей произошла на улице Ленинграда. Не помню, на какой именно. В момент артобстрела я оказалась заваленной камнями, а она приехала с бригадой скорой помощи. Меня не сильно задело, так, синяки и несколько царапин, одна из которых была на виске. Пытаясь понять, есть ли сотрясение, она задавала мне вопросы. То, что у меня нет дома, Надю не удивило. Она предложила пойти к ней. Для меня это казалось чудом. А она просто хотела спасти всех, кого может. Надя подарила мне надежду, что я не зря проделала этот путь.