— Когда останетесь среди невест, не вздумайте искать расположения девицы Гадельер. Я знаю её мать, девочка будет воротить нос и демонстрировать своё отличие от вас. Держитесь особняком и с гордостью. Не позволяйте себя унизить и не опускайтесь до их уровня. Помните, я предупреждала вас об этом.
Я прикусила губу, недовольно оглядываясь по сторонам. Не смотря на весь лоск и презентабельность окружения, двор напоминал рынок в день приезда торговцев, шумно и громко. Девушки прощались с матерями и опекунами, слуги разносили чемоданы с вещами, где-то плакал ребёнок, неподалёку лаял пёс, а над всем этим, мажордом пытался убедить одну мамашу, что её дочурка не может претендовать на отдельные покои, какого бы знатного рода та ни была.
Блондинистая девушка с прелестными голубыми глазами и розовыми губками, будто истинная царская особа лениво окидывала взглядом двор, едва заметным движением бровей выдавая ремарку всему, что видит. Поодаль уже начинались формироваться первые группы девиц на выданье, и многие с почтением глядели на блондинку, а мне стало любопытно, кто она такая.
Позади, не скрывая чувств, Кали выдавала первые паникующие ноты, засыпая мать сотней вопросов что делать дальше. Нам предстояла неделя без родительского сопровождения, под присмотром дворцовой дамы, главы женского благотворительного и организационного Совета.
Поскольку король Никлос не женат, а его родители давно отошли в мир иной, то многие женские обязанности, обычно возложенные на королеву и её придворных дам, необходимо было кому-то поручить. Так появился Совет Женевры, названный в честь покойной матери Никлоса. Возглавляла Совет бывшая компаньонка королевы — Астерия Брунцкая, дама высокой морали и поборник этикета и соблюдения правил из Фиолетового дома.
— Девы! Оторвитесь от материнского подола! Время на прощания иссякло. Вы больше не дети. А девицы на попечении короны. Так и ведите себя соответственно, — громогласно выдала строгая кэрра, встав в парадных дверях женского крыла. Она видоизменила голос, опустив модуляцию до драконьего рыка, тем самым усилив его и впечатлив мастерством каждого присутствующего.
Добившись тишины и цепким взглядом окинув двор, посторонилась и пригласила во дворец.
— Мамочка, я тебя очень люблю! — Калиста вцепилась в мать, крепко-крепко обняв её за плечи. А я приобняла лишь слегка, поцеловав в щёку.
— Пожалуйста, не позорь меня, — прошептала мама и я стиснула зубы, выдавая кривую ухмылку. После сравнительного внешнего анализа, самооценка упала ниже испачканных щиколоток, и мне удивительно, почему сестра молчит об этом.