Похоже, он ожидал увидеть устрашающего бойца, а встретил меня – абсолютное несоответствие образу. Я не внушал страха, не излучал силы – в общем, оказался в его глазах полным разочарованием. Его желание познакомиться поближе быстро пропало, я был ему неинтересен. Он сразу решил, что лучше и сильнее меня.
Чтобы окончательно расставить точки над «i», он пригласил меня к себе и продемонстрировал силу тамешивари (искусство ломать). У него в комнате лежала целая стопка клееных спинок от стульев, которые очень трудно сломать – они прочные и еще вибрируют при ударе, будучи изогнутыми. В углу стоял специальный стенд, на котором он крепил спинки и ломал их прямым ударом. Я пробовал как-то ломать такие спинки – но вместо этого чуть не сломал себе кисти. Легче было разбить обычный красный кирпич. Я не встречал никого, кто мог сломать такую спинку ударом кулака.
Мне интересно было взглянуть на его тамешивари, но я не подозревал, что меня ждет акт демонстрации силы и устрашения. Мой новый знакомый встал перед стендом, завел правую руку за спину и выставил левую руку с открытой ладонью перед собой на уровне спинки. После этого он сконцентрировался, продышался, затем быстро и глубоко вдохнул и ударил правой рукой, сжатой в кулак, по спинке стула. Раздался громкий треск, и спинка разлетелась на две части. Это был отличный удар, хорошо поставленный и тренированный. Я был впечатлен.
Последовало предложение продемонстрировать силу моего удара на следующей спинке от стула. Я отказался, честно признавшись, что уже пробовал, но не смог разбить. Тем самым я как бы признал в его глазах свое поражение. Его взгляд красноречиво выразил то, что он не произнес вслух. После этого случая его поведение по отношению ко мне стало агрессивным и вызывающим. Убедив себя в собственном превосходстве, он хотел посвятить в это других. Меня знали все – его не знал никто, поэтому желание побить меня было логичным, чтобы прослыть чемпионом.
Крушитель спинок приходил к нам в комнату и несколько раз пытался спровоцировать меня на драку, но я уклонялся. Начать драку со мной без причины он не мог, поэтому искал повод. Я не понимал, зачем нам драться, и относил его поведение к плохому воспитанию. Но не могу не признать, что его демонстрация посеяла во мне страх по поводу возможного исхода нашей драки, случись мне пойти на нее. Я представлял, как кости лица, точно так же, как спинка стула, трескаются и ломаются, если я пропущу его удар. Я не мог гарантировать, что мне удастся уклониться или блокировать удар такой скорости и силы. Более того, я никогда не видел никого, кто бил вот так – заведя руку за спину, так что невозможно было увидеть движение, пока не станет слишком поздно.