Вдруг мое крыло подломилось, и я с визгом начала пикировать куда-то вниз. Я попала в часть пустыни, очень похожую на обычную земную. С желтым песком и обжигающе ярким солнцем. Тут не было даже гор, ничего. Лишь золотисто-черные разводы под ногами. Я знала не понаслышке, что пустыня коварна. И помнила нападение ящеров, боязливо поглядывая на небо. Но никого не было. Только солнце, жара, бесконечный песок…
Я медленно брела вперед, понимая, что мое решение сбежать было слишком опрометчивым. Ни еды, ни воды… Я вертела головой в надежде наткнуться на родник. Пить хотелось так сильно, что кружилась голова.
Казалось, я буду рада уже и встретить ящеров! Хоть какая-то живая душа пролетела бы надо мной. Но в этой части пустыни, не было ни души. Ни единой птицы не пролетело надо мной за все то время, что я шла по горячему песку. Ни один зверек не проскользнул мимо. Я почему-то вспомнила феньков – ушастых маленьких лисов, таких смешных, которых видела еще на Земле, в зоопарке. Те, которые живут в пустыне, питаются насекомыми и корнями растений, но здесь не было даже их.
Я попыталась снова взлететь в воздух, но не смогла. То ли обессилела физически, то ли магия реагировала на Черную пустыню и таяла на глазах.
Я буквально на секунду прикрыла глаза, запрещая себе впадать в отчаяние. Я не пропаду. Не погибну в этой пустыне, пропав без вести. Я смогу выбраться, найти родник и пищу! Открыв глаза, я чуть не подпрыгнула от радости. Совсем рядом, в нескольких шагах от меня, я увидела чьи-то следы на песке. Небольшие, едва различимые, но следы человека!
– Я спасена! – выдохнула я, едва переводя дыхание от радости. И с удвоенной скоростью побежала по направлению этих следов.
Через некоторое время, когда я увидела, что пустыня не заканчивается, унылый пейзаж не меняется, в мою голову закрались сомнения. Я присела на корточки, сняла обувь, приложила ее к следу. И оцепенела. След один в один повторился.
– Это… мои следы, – обреченно прошептала я, надевая обувь.
На ум пришли все страшные истории про то, как заблудившиеся в пустыне, рано или поздно начинают ходить по кругу.
– Мне не выбраться отсюда, – я больше не смогла подняться.
Опустилась прямо на землю, уткнувшись лицом в горячий песок. И впервые за долгое время зарыдала. Я не знала, откуда во мне проснулась такая жажда жизни.
Ведь даже на Земле я всегда довольно равнодушно относилась к себе. Помню, как однажды ехала на автобусе по горному перевалу, и водитель опасно забрал вправо. И мы едва не сорвались с отвесного склона. Помню визг и слезы пассажиров автобуса. А я не плакала тогда. Внутри меня все оцепенело, и я помню, что шептала сама себе, как мантру, одну только фразу: «Мне нечего терять». Это была чистая правда. Ни мужа, ни детей. Никого, кто заплакал бы обо мне на Земле. Мама уже умерла, но о ней я и не вспоминала в тот момент. Мама никогда меня не любила, лишь пользовалась мной до конца. Я горько сожалела лишь о том, что мне не страшно. Что нет той тяги к жизни, с которой другие пассажиры хватаются за сидения и выкрикивают в воздух молитвы. Я не верила тогда ни в рай, ни в ад. Пустое. Все пустое, безжизненное безвременье – то, в чем я жила на Земле. Существование оболочки, тела. Бесконечный круг: работа – дом – обед – ужин. У меня не было подруг, не было хобби. А работа для меня служила источником радости и средств к существованию, но не более.