Жиль Делёз и Феликс Гваттари. Перекрестная биография (Досс) - страница 301

Заточение больше не нужно, «поскольку известно, что они все в такой-то час окажутся в своих машинах на шоссе. Исчисление вероятностей эффективнее тюрьмы»[1399]. Еще с 1980-х годов Делёз констатирует распад всей сети заточения, в частности заводской сети, которая разрушается под ударами временного и домашнего труда, а также перекраивания рабочего времени в целом. В школе складывается менее дисциплинарный мир, однако контроль в нем усиливается: «Индивидуумы становятся „дивидуумами“, а массы – сэмплами, рынками и банками данных»[1400]. В трансформациях, которые разрушают старые дисциплинарные структуры, высвобождая место электронным чипам, мобильным устройствам, позволяющим постоянно контролировать каждого, но именно что в открытом пространстве, где уже не различается внутреннее и внешнее, – во всех этих трансформациях значение имеет то, что «мы стоим на пороге чего-то нового»[1401]. На этих неизведанных путях должны возникнуть новые формы субъективации и сопротивления.

Ла Борд часто путали с антипсихиатрией, представляя клинику в Луар и Шер французским ответвлением этого направления. Но достаточно послушать ее директора Жана Ури, чтобы убедиться в том, что тезисы антипсихиатрии и институциональную психотерапию разделяет пропасть. В Ла Борд занимаются психиатрией, подписываясь под ней: «Он [Феликс] был в тот же период увлечен антипсихиатрами. И это вызвало туман в голове плохо информированных людей, у которых Ла Борд смешалась с антипсихиатрией. Меня это вечно злит»[1402]. Ури полагает, что антипсихиатры – «очень опасные эстеты. Я очень любил Базалью за его импульсивный характер, но не за его политику. У него больные уходили по утрам, а возвращались вечером, и больницу закрыли. Больные исчезли физически. Быть может, это и есть конкретная антипсихиатрия – больных отменяют и они исчезают» [1403].

Антипсихиатрия появилась в Италии вместе с Франко Базальей, который еще в 1961 году решил отказаться от принципа изоляции душевнобольных, открыть все отделения своей больницы и организовать общие собрания, доступные для всех. Сначала психиатры его больницы не знали, что и думать, но затем присоединились к нему, и там иногда проводилось более пятидесяти собраний на неделе. У некоторых больных, которые лежали в больнице безо всяких изменений по 15–20 лет, был замечен удивительный прогресс. Некоторых даже удалось отправить домой – настолько их состояние улучшилось. После этого первого этапа Базалья решил изучать другие психиатрические эксперименты в Европе. В 1965 году он отправился в Ла Борд вместе с другим представителем итальянской антипсихиатрии, Джованни Джервисом. Однако сам Базалья не проникся практиками институциональной психотерапии, которые считал слишком уж реформистскими, интеграционными и конформистскими. В те времена он не скрывал, что его цель – уничтожить психиатрию как институт. Позже движение, основанное Базальей, «Демократическая психиатрия», выдвинет требование взять и просто закрыть все психиатрические больницы.