. Новизна феномена определяется внедрением правил маркетинга в сферу философии, и, по словам Делёза, именно это требовало осмысления.
Для объяснения триумфа «новых философов» Делёз приводит две основные причины. С одной стороны, это переворот в отношениях между журналистикой и интеллектуальным творчеством. Теперь событие определяется именно журналистским актом, и это приводит, когда мысли больше не дают времени на развитие, к «мысли быстрого приготовления». С другой стороны, этими позерами движет ненависть к 1968 году: «Вопрос в том, кто лучше плюнет на май 68-го. Злость на 68-й – больше им продавать нечего»[1583]. Приближается десятилетняя годовщина мая 1968-го, и заметная часть этого поколения с радостью отрекается от своего опыта разочарований, ратуя за провал революционных попыток. В отвержении «новых философов» и их заигрываний с культурой смерти мы снова обнаруживаем глубочайшую установку Делёза:
У меня вызывает отвращение одна простая вещь: новые философы занимаются мартирологом, ГУЛАГом, жертвами истории. Они паразитируют на трупах. Жертвы должны были мыслить и жить совсем не так, как те, кто воспользовались ими, чтобы рыдать, мыслить и поучать от их имени. Тот, кто рискует своей жизнью, обычно мыслит в категориях жизни, а не смерти, горечи или болезненного тщеславия. Борцы – это скорее великие живые[1584].
Итак, Делёз приглашает воспеть жизнь, столкнувшись со смертоносными опасностями, грозящими стереть века работы мысли. И если вся работа Делёза и Гваттари нацелена на то, чтобы впустить свежий воздух, то новые философы «вернули душное замкнутое помещение, в котором почти нет воздуха. Это отрицание всякой политики и всякого эксперимента. Короче говоря, я критикую их за то, что они гонят проходняк»[1585].