Дверь открылась, и в комнату крадучись вошла Барбара Эмори. Она взяла стул у стены, подставила к шкафу и достала ящик с лекарствами. Неожиданно Гастингс чихнул. Барбара вздрогнула и уронила ящик.
– О, – Барбара явно пришла в смятение, – я не заметила, что здесь кто-то есть.
Гастингс ринулся вперед, поднял ящик и передал Пуаро.
– Позвольте мне, мадемуазель, – сказал маленький сыщик. – Этот ящик слишком тяжелый для ваших ручек.
Он поставил ящик на стол.
– Вы храните здесь какую-то свою коллекцию, мадемуазель? Птичьи яйца? Или, быть может, ракушки?
– Не хочется вас разочаровывать, мосье Пуаро, – с нервным смешком отвечала Барбара, – но здесь вещи куда более прозаичные. Порошки и пилюли.
– У вас такой здоровый вид, мадемуазель, что вам вряд ли нужна вся эта чепуха.
– Мне не нужна, – согласилась Барбара. – А Люсии нужна. У нее с утра ужасно болит голова.
– La pauvre dame[10], – посочувствовал Пуаро, и в голосе у него было искреннее сочувствие. – Так это она попросила вас принести лекарства?
– Да, – сказала Барбара. – Я уже дала ей аспирин, но аспирин не помог, и она попросила что-нибудь посильнее. Я решила отнести ей весь ящик... И уже отнесла бы, если бы не вы.
– Если бы не мы... – задумчиво повторил Пуаро, опершись о ящик. – А что изменилось здесь из-за нашего присутствия, мадемуазель?
– Вы и сами видите. Во-первых, этот ящик еще здесь, – фыркнула Барбара. – И наша тетушка, например, раскудахталась, как старая курица! А Ричард! Чертов зануда! Толку от него! Когда женщина больна, толку от мужчин вообще не дождешься.
Пуаро понимающе кивнул.
– Конечно, конечно. – Он еще раз кивнул в знак согласия, провел пальцем по жестяной крышке и бегло взглянул себе на руки. – Должен сказать, мадемуазель, вам очень повезло со слугами, – прокашлявшись, вдруг сказал он без всякого перехода.
– Со слугами? – удивилась Барбара.
Пуаро показал на крышку:
– Смотрите. Ни пылинки. Каждый раз забираться на стул, чтобы вытереть пыль там, где никто не видит... Не в каждом доме такие старательные слуги.
– Действительно, – согласилась Барбара. – Вчера и я этому удивилась.
– Так вы снимали ящик вчера?
– Да, после обеда. Здесь лекарства, которые когда-то сложила для отправки в больницу моя сестра.
– Что ж, давайте-ка и мы на них посмотрим, – сказал Пуаро и начал вынимать из ящика пузырьки и склянки, прочитывая этикетки, а брови его удивленно взлетали вверх. – Стрихнин... атропин... Прелестная коллекция, мадемуазель, прелестная. Ого! Гиосцин, и эта склянка почти пустая!