На четвертой двери таблички не было. Дверь поддалась сразу и петли пронзительно заскрипели. Из темницы на него повеяло сыростью и холодом. Руки затряслись и сердце забилось чаще в пугающем предчувствии. Сделав два неровных шага, он увидел в дрожащем свете факела железный стул посреди комнаты. На нем, спиной к выходу, сидела девушка с густыми спутанными волосами, ниспадающими на грубое выцветшее платье. Острая боль в груди уколола его так сильно и глубоко, что он согнулся и на мгновение перестал дышать. Справившись с собой, он тихо позвал её.
Она не ответила и даже не пошевелилась. Обойдя стул, он встретился с ней глазами. Закинув голову, она задумчиво смотрела куда-то сквозь него, туда, где маленькое окошко в толстой стене выходило на хмурое дождливое небо. В сложенных на коленях руках она держала маленький обломок штукатурки с нацарапанными на нем словами. Он осторожно забрал его из её окоченевших рук и прочитал аккуратную, видимо долго и тщательно деланную надпись: «Мы встретимся снова и снова». Дима спрятал камень в карман и осторожно взял девушку на руки. Она стала совсем маленькой и худой, так сильно усохло её тело.
– Я пришёл, – пробормотал он. – Прости, что опоздал. Прости…
Он почувствовал, как слезы наполняют глаза. Башня вдруг наполнилась резким шумом, как будто разом открылись все двери темниц и узники, гремя цепями, вышли из них. Так почти и было, двери открывались, но выходили не узники, а совсем другие люди. Дима сразу понял, в чём дело, но даже не обернулся, теперь ему было всё равно, что случится. Он лишь сильнее прижал к себе её тело.
– Рад нашей встрече, Дождь, – раздался знакомый голос за его спиной. – А мы тебя здесь ждали. Бедные рыболовы, зачем ты привёл их сюда? Здесь они нашли свою смерть. И ты, как всегда, найдёшь свою. Если, конечно, не сделаешь правильный выбор!
Детали сна быстро улетучивались, как ни пытался он ухватить их своими мыслями, тем более мысли не хотели цепляться за эти детали и сами разлетелись в разных направлениях, не имеющих отношения ко сну. Сделав несколько безуспешных попыток вспомнить увиденное, он поднялся с кровати. Он приготовил не крепкий кофе и сел за стол на кухне. Серый дождливый свет из окна придавал всем вещам какой-то нереальный вид, как будто они не существовали, а только казались ему, причём казались сомнительными. И сам он в этом свете вдруг показался себе каким-то нереальным – во всяком случае по сравнению с тем, каким он был во сне.
На работе, к его облегчению, Ани не было. Она сослалась на сильную простуду и не пришла, пообещав принести больничный. Ерамида Бертольевна и Ильдораса Мариановна встретили его непривычно сухо, даже не предложив выпить чаю или кофе. Он сел за свой компьютер, включил его, и отчётливо понял, что работать не собирается. Всё здесь казалось ему чужим, далёким и лишённым смысла, как будто он вдруг оказался на другой планете среди существ, не имеющих ничего общего с землянами и их культурой. Он просидел так за компьютером около часа, автоматически делая что-то в интернете – открывая и закрывая какие-то страницы, прочитывая случайные новости, заглядывая в почту, зачем-то изучая и меня программные настройки, в общем, занимался тем, что называется «потупить за компом». За этим делом удивительно быстро пролетает время, но при этом оно почему-то выматывает, вытягивает жизненные соки.