– То есть ты хочешь сказать, что она не талантливая? – обидчиво брякнула Оля.
– Почему же, для той культуры и среды, в которой она живет, наверное, она очень даже талантливая. Но постарайся посмотреть шире, через наш разговор про гусеницу, про язык, который мы с тобой вели. Эта девушка похожа на лысую обезьяну… Не смейся, но это правда. Чуть посимпатичнее, чем вон та или вон тот твой кумир, у которого видно попу и писю через рваные джинсы, – Оля прыснула от смеха и тут же нахмурилась на себя, что не сдержалась, чтоб защитить кумира. – И поет она про глупости, и нет ни смысла, ни рифмы, и всего 15 слов на всю песню. Она одета примитивно – в трусы и лифчик, неужели она в таком виде появляется в детском саду, чтоб забрать ребенка? Или идет на родительское собрание? В магазин? В поликлинику? Навестить маму и папу? Скажи, это эволюция или деградация?
– Ну если рассуждать, как ты, – повысила тон Оля, – то она деградировала. Но при этом при всем она вегетарианка, не курит, не пьет, занимается спортом. – Оля стала зачем-то загибать пальцы. – Она состоит в обществе по защите детей от насилия. Часть своих доходов от продажи песен и дисков эта певица перечисляет в фонд онкобольных, работающий по всему миру. Она…
– Молодец, что сказать, – прервала ее мать. – Но вид у нее, будто она больна и курит, и пьет.
Оля рассмеялась. Это была правда, певица имела весьма престранный, несколько нездоровый вид, хотя ей было около 25 лет.
– Очень важно также, о чем она поет. Это как делать блины. Встанут за жарку блинов тетя Вера и твоя певица, – мать специально включила клип, где певица в неглиже с топором в руке разрубала гроб с фотографией любимого, который, похоже, обидел ее не на шутку, раз та взялась за холодное орудие. – Как ты думаешь, чьи блины получатся лучше и съедобнее? Что каждая вложит в них? Можно ли будет «этим» потом накормить детей, чтоб они выросли здоровыми, добрыми и хорошими? – мать продолжала шутить, хотя видела, что играет с огнем. На лице Оли уже давно иссякали последние капли терпения.
– Слушай, тети Верины блины ни с чем не сравнимы! – все-таки не сдалась Оля и нашла-таки смелый выход из предательского тупика, где черным по белому был начертан ответ: эволюция или инволюция происходила с людьми последние несколько десятков лет.
Оля замолчала. Замолчала и мама. Обе устали. Оля решила, что оставит перепалку об эволюции человечества и его парабощении мировым заговором до следующего раза, когда более основательно подготовится. Мать же украдкой гордилась дочкой, что та так рано, в отличие от нее самой, вступила, пусть и несмело, на путь истинного познания мира и себя через серьезное осмысление опыта.