– Даже если согласиться с Вашим утверждением, что я Ваша жена, что мне мешает по закону развестись с Вами? То, что я по закону ей не являюсь, или что-то другое?
– Совесть твоя тебе должна помешать! Она у тебя есть или полностью отсутствует?
– Похоже, мы вкладываем в этот термин разные понятия. И в Вашем понимании совести у меня, скорее всего, нет.
– И тебе не стыдно в этом признаваться?
– Нет. Стыдно красть чужое, присваивать себе право распоряжаться чужой жизнью, какими бы словами это не прикрывалось, а остального стыдиться смысла не вижу…
– А десять заповедей? Ты наплевала даже на них?
– Вы их хотя бы читали, чтобы упрекать меня в их несоблюдении?– усмехнулась Мила, а потом, раздраженно поморщившись, продолжила: – Да даже если и читали, не Ваше это дело судить меня, я за свои дела сама перед Богом ответ держать буду, и Вы мне – не указ.
– Я к твоему сведению, голубушка, блюду здесь соблюдение Законов! Ясно тебе?
– Законов общества, но не морали. Так что не надо все в одну кучу. Есть претензии по закону – встречаемся в суде и все выясняем. Нет законных оснований привлечь меня к суду – все Ваши сентенции не более чем демагогия. Потому что Ваше мнение насчет моей морали меня абсолютно не интересует. С моралью я как-нибудь сама разберусь.
– Думаешь, если грохнули вместе с полюбовником кого-то вместо тебя и документы ей твои подложили, то я не стану доказывать это из-за любви к тебе?! Сука ты расчетливая!!
Кулак Брюса врезался ей в скулу, и у неё моментально потемнело в глазах, после чего она по инерции опрокинулась навзничь.
Очнулась она от того, что Брюс, стоящий рядом с ней на коленях, приподняв её голову, легонько теребил по щеке:
– Лу, Лу, очнись! Очнись!
Чуть отдышавшись и сфокусировав на нем взгляд, Мила недобро прищурилась и с нескрываемой злостью выдохнула:
– Ты зря остановился. Тебе все равно придется меня убить, потому что быть твоей дрессированной собачкой я не намерена! И как только у меня появится возможность, подам на тебя в суд! И ты не получишь не только меня в качестве жены, но и детей своих больше не увидишь, потому что оставить их с отцом, практикующим рукоприкладство, и использующим его, как аргумент, не решится ни один ювенальный суд. Так что лучше доводи начатое до конца, потому что силой ты победишь, только когда я умру, ну или с ума сойду от боли… В здравом уме и твердой памяти тебе меня не сломить!
– Дура! Дрянь! Да, что ж тебе так нравится доводить меня до бешенства?! – в глазах Брюса полыхнула ярость.
Мила нервно сглотнула и, обуздав кипящие в душе чувства, тихо проговорила: