Есть левой рукой неудобно, но ладно уж, дамам – все привилегии. Несмотря на её страх и беспокойство, которые я прекрасно чувствую, девчонка держится молодцом: спина прямая, лицо нейтральное, не торопится, не жмётся, то и дело спокойно поглядывает по сторонам – как будто мы зашли перекусить в обычное кафе, а она не прикована наручниками. Это вызывает уважение.
Попивая чай, Розамунда впервые за время, что мы вдвоём, подаёт голос:
– Когда меня повезут в приют?
– Я не знаю. Когда договорятся с руководством.
– А кто? Вы?
– Я не могу. У нас завтра выезд. Сейчас отведу тебя обратно, ну, могу посидеть ещё полдня, но потом мне нужно работать и собираться.
– Мм… Жаль, – она делает несколько глотков. – Прямо совсем уедете?
– На несколько дней. Говори, что хотела.
Она зыркает на людей неподалёку и, наклонившись ко мне, понижает голос:
– А вы можете проверить… Ну, чтобы со мной нормальные люди поехали?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну вы знаете. Не какие-нибудь там.
– Не беспокойся. Думаю, генерал лично будет контролировать, и все будут стараться, и всё в порядке.
Она кивает, но лицо невесёлое. Впрочем, с чего ей радоваться?
– Может, всё-таки скажешь, откуда ты? Мы не хотим тебе навредить. Ты ведь понимаешь, просто нужно разобраться в ситуации.
Розамунда оглядывает столовую, мнётся, ещё больше грустнеет.
– Я не могу.
Пару минут жду, но она молчит. Глаз не поднимает, ковыряет ручку чашки.
– Ладно. Тогда пойдём.
Когда в поле зрения появляются окна лазарета, девчонка вдруг резко останавливается, тянет меня за наручники и, когда я склоняюсь к ней, шепчет:
– Проверьте, пожалуйста. Ну… вы понимаете. Вы же можете с кем-то поговорить – вот с этим своим начальником или тем старым. И потом – позвоните мне в приют, пожалуйста!
Она просительно заглядывает в глаза, и я киваю.
– Обещаю. Когда вернусь в часть, я узнаю номер и позвоню.
Но тут на лице Розамунды отражается страх – словно в голову пришла неожиданная мысль.
– А они вам скажут? Они же не могут куда-нибудь меня?..
Не удержавшись, я сжимаю её плечо.
– Всё будет хорошо. Здесь, конечно, странно, но за порядком следят. Как у тебя с памятью? Телефон сможешь запомнить?
Она торопливо кивает, и я называю цифры.
– Звони только в крайнем случае – это прямой номер генерала Сикорски. Это тот старый, он здесь начальник. Ответит его помощник, скажешь, что тебе нужно поговорить с генералом по семейному делу. На этот номер ему звонят члены семьи, так что должны соединить. Даже если не соединят – не нервничай. Назовёшь себя, скажешь, откуда звонишь, что генерал Сикорски должен быть в курсе, и чтобы ему сообщили о твоём звонке. Говори чётко и уверенно. Поняла?