Разбойник открыл было рот, чтобы огрызнуться, как вдруг ухнул вниз и провалился в зловонную жижу по самую грудь. Топь, противно чавкая, тянула его вниз.
– Так это же болото! – закричал он ворону, – Ты что же, ирод, в болото меня завёл?!
– Поляна… болото… Кто ж в темноте-то разберёт? – безразлично ответил Яков с берёзы, – Да и ты, гусь, хорош: нагрузился купцовскими снедями. Бросай мешок-то.
Гришка отпустил добычу и в панике заскрёб перед собой руками, стараясь нащупать твёрдую почву. Но от этого только глубже провалился в трясину.
– Помоги!.. Вытащи меня!.. – захлёбываясь закричал разбойник.
Ворон удивлённо развёл крыльями:
– Как же я тебя вытяну? Сам же сказал – болото это. А чтоб человеком обернуться, мне сухая твердь нужна.
– Ветку… ветку… мне наклони… – отхаркиваясь от заливающей лицо гнилой воды с трудом просипел Гришка, – По… моги… брат… вытащи…
Ворон спокойно наблюдал за тем, как Гришка скрылся в трясине с головой, на поверхность всплыли, лопаясь, пузыри.
– Да только вот ведь в чём твоя беда – не брат я тебе вовсе. На болотном дне теперь братишек себе ищи. Там, таких как ты, много потоплено! – Яков расхохотался, сорвался с берёзы и полетел в сторону деревни.
В тот же миг, манящий домашним теплом и уютом огонёк в чаще погас, будто и не было там никакой избушки вовсе.
* * *
После ухода Гришки купеческая семья дружно навела порядок в горнице и отправилась спать.
В подкрадывающейся дрёме купцу грезилось, что жизнь наладилась и потекла размеренной рекой лучше прежнего. И теперь ни один злой язык не мог его упрекнуть, что вот де, Годимир Силович, пригрел в своём доме за печкой кикимору, от того и богатство большое имеешь…
Сон всё крепче обнимал его своими мягкими лапами, и купец засопел, блаженно улыбаясь своим сладким грёзам.
– БА-БАХ! – раздался грохот из горницы и со звоном заметался по ночным комнатам.
Купец подскочил и сел на постели с гулко бьющимся сердцем. Всю дрёму как ветром сдуло.
– Бах! Ба-бах! – продолжало доноситься из горницы.
Голуба Любятовна тоже села на постели и испуганно прижала одеяло к груди:
– Что там, Годимирушка?
«Филин опять.»
– Спи-спи, – успокаивающе произнёс он, – птица залетела в окно, а обратно вылететь не может. Пойду, помогу ей. А ты отдыхай.
Купец поднялся, натянул штаны, зажёг свечу и, бережно прикрывая пламя рукой, пошёл в горницу. Там было темно и тихо. Купец запалил от своей свечи ещё, чтобы стало светло, и осмотрелся. На полу валялись тазы и поварёшки, но самого филина нигде видно не было.
«Вот бестолочь! Навёл шуму и улетел!» – с досадой подумал Годимир Силович, вешая кухонную утварь на место.