– Эй там полегче. – Прикрикнул Фёдор на грубияна, схватив его за шиворот.
– А чего с ней нянчиться, – попробовал оправдаться тот, – она восьмерых наших завалили.
– Это не твоя добыча, – прорычал Фёдор и встряхнул спорщика так, что у того клацнули зубы, – не тебе её рвать!
После того как бандиты расселись по машинам и отправились в загородный особняк Угольщика, Фёдор обернулся к Виктории.
му чемоданы рукой. – На Филиппинах меня обучили одной весьма эффективной методике добывать правду. "Девяносто девять поцелуев смерти" в живую, агонизирующую от боли плоть, надо вставить все девяносто девять стилетов так, чтобы жертва пытки осталась жива. Должен быть с тобой честен, мой личный рекорд шестьдесят восем. Я мог бы пойти и дальше, но все кого я пытал до тебя, не хотели идти дольше со мной. Раскалывались и выдавали мне все свои грязные секреты. Надеюсь с тобой я дойду хотя бы до восьмидесяти.
– До девяносто девяти, – огрызнулась Виктория. – И на мне ещё останется много места для булавок.
Взяв в руки первый стилет, Угольщик кивнул Федору, тот быстро поднял опракинутый стул с Проводницей, виновато глянул ей в глаза.
Пытка началась, Угольщик невозмутимо, со знанием дела, вгонял в тело Проводницы стилеты один за другим. Фёдор с нескрываемым состраданием следил за мучениями Виктории не в силах помешать или что либо изменить.
Боль наполнившая тело Виктории была невыносимо, но девушка держалась. "Проживи ещё один миг ради сестры, она жила ради тебя пять долгих, мучительных лет. Неужели ты не сможеш прожить ради неё ещё хотя бы одно мгновенье". Уговаривала себя Виктория в очередной раз окунаясь с головой в нахлынувшую на неё волну боли…
…– Продолжаем разговор. – шеф коснулся кончиком стилета беззащитной шеи пленницы. – Если я все правильно рассчитал, лезвие стилета пройдёт в паре миллиметров от сонный артерии, тебе, страшную невыносимую боль.
– А если ты что-то не правильно рассчитал? – перебил шефа любопытный Фёдор.
– Последний раз повторяю, Фёдор заткнись. – Крикнул шеф на помощника и повернувшись в Вике мягко, почти по отечески спросил. – Кто рассказал тебе о философском камне?
Вика хотела грязно выругаться но сил на разговоры уже не осталось. Единственное, что она могла это с ненавистью смотреть на своего мучителя, гневно сверкая одним, не заплывшим от побоев, голубым глазом.
Лёгкое нажатие на рукоять стилета и безжалостное, холодное лезвие, небрежно раздвинув разгоряченную кожу, устремилось внутрь измученной пыткой плоти.
Тонкая струя, горячей крови ударила в лицо шефа. Лезвие стилета, всё таки зацепила соную артерию и перерезала её и теперь упрямая, несгибаемая пленница убегала, ускальзала от своего мучителя на противоположную от жизни сторону, так и не дав ответ, на интересующий его вопрос.