Лукач утверждал, что фрагментированная установка индивидуального мышления и индивидуального действия относительно тотальности способствует конформности. Люди рассматривают окружающую их обстановку, словно она неизбежно такова, какова она есть. Люди сберегают силы для специализации и выработки стратегии в рамках требующих их внимания структур, продлевая их существование при помощи различных видов узконаправленной деятельности. Люди оценивают и моделируют возможности и последствия своих действий, определяя те из них, которым не удалось совпасть с их расчетами, как частные случаи и источники ошибок. Люди извлекают преимущества из благоприятных возможностей, которые предоставляет им социальное положение, и рассматривают эти возможности в качестве дополнения их устремлений. Даже нравственные ценности, оказываясь в плену различных трактовок фактов, в конечном итоге становятся квиетистскими конкретизациями формализма, непредвзятости и прагматизма.
Лукач считал, что подобные настроения наиболее глубоко укоренились среди буржуазии, поскольку ее виды на будущее увязаны со своекорыстными интересами. Последние же можно рассматривать в качестве интернализации материальных ограничений и стимулов, поддерживающих накопление. Они проявляются как ориентация на вознаграждение, подразумеваемое конкретными позициями, которые занимают люди. Те, кто осознает свои интересы, стремятся использовать благоприятные возможности, которые предполагает их положение, и избегать действий, угрожающих отбросить их назад. Если получаемые преимущества прямо пропорциональны приложенным ими усилиям, то представляется, что эти успехи проистекают исключительно из указанного преследования людьми своих интересов. Условия, которые определяют возможность их инвестиций, а также их вероятные результаты, диктуются позициями людей в тотальности. В то же время увлечение интересами отвлекает внимание от тотальности в ее иерархиях и хитросплетениях. Вознаграждения за преследование интересов и штрафные санкции за невыполнение этого стимулируют непрекращающиеся инвестиции, а также наделяют инвесторов ощущением агентности и контроля. По утверждению Лукача, буржуазия питает иллюзию, что распоряжается собственной жизнью, поскольку находится в плену своекорыстных интересов[108].
При написании своего эссе Лукач не забывал о пролетариате, веря в то, что если трудящиеся обнаружат источники своей эксплуатации, то будут ей противостоять. Для буржуазии же это, по мнению Лукача, невозможно из-за соблазнительности ее интересов. Буржуазии предоставлены привилегированные возможности преследовать свои интересы и получать удовлетворение от ретроспективного обнаружения связи между своими преимуществами и успешным достижением собственных интересов. Вследствие этого для буржуазии осознание собственных оснований – того обстоятельства, что ее сплочение как класса происходит вокруг корыстного интереса, – было бы равносильно самоубийству. Именно поэтому огромной проблемой для Лукача оказывалась социал-демократия: он опасался ее способности к формированию общих интересов трудящихся и буржуазии, приводящему в лоно капитализма даже наиболее непримиримые элементы общества. Что в действительности и произошло: социал-демократия стала масштабно распространять экспансивную идеологию среднего класса, которая сосредоточивает в себе прежнее конфронтационное разделение на пролетариат и буржуазию.