– А вот что я скажу. Пойдите немедленно прочь! – в конец озлобившись закричала Ольга.
– Ну что-о-о ж, с вами хозяюшка у нас видать разговора не получится, так зовите хозяина, пришёл его черёд ответное слово держать, – сказал Степан, не торопливо расстёгивая кафтан и снимая ремень, тем самым показывая своё намерение оставаться в стенах этого дома покуда он своего не добьётся.
– А-а-а мужа нет, он в отъезде по неотложным делам, и-и-и надо сказать далеко и на долго. Так что прошу вас уйти, – резко указав рукой на дверь громко сказала она.
– Да нет уж, не уйду я. Вот тут на диванчике и устроюсь супруга вашего дожидаючись, – ответил Степан, располагаясь на диване словно на собственной печи.
– Это не слыхано! Да как вы смеете! По какому праву? – истерически завопила Ольга, топнув ногой.
– По какому праву спрашиваешь? – встав перед ней во весь рост, сурово переспросил Степан. – А по такому, что отрыв из-под снега Матвея Егорыча, я твоим дочерям Ольга Алексеевна, отца вернул, а тебе мужа. Так и вы, уж будьте милосердны, верните мне мою Катю. По всему видать, не прижилась она у вас.
Уже дрожа от страха, Ольга продолжала сопротивляться
– Да сколько ж раз вам повторять, что… – не успела договорить она, как на балконе над центральной лестницей появился хозяин.
– О-о-ля! Про-шу, ус-по-кой-ся. Не избежать нам разговора этого, – кричал он, выговаривая слова по слогам. После чего махнул рукой и пробурчав под нос,
– Э-э-эх! Чему быть – того не миновать! – спустился по лестнице. Подойдя к жене, он заботливо поправил шаль на её груди и тихо сказал.
– Оставь нас Оленька. Поверь, я всё улажу. Ступай.
Не споря с мужем и даже не возмущаясь, лишь тихонько фыркнув, она ушла гордо, подняв голову.
– Здравствуй Степан, – наконец обратившись к гостю грустно сказал купец, не смея смотреть ему в глаза.
Они стояли друг напротив друга, огромный, гордый, удалой седовласый крестьянин и растрёпанный поникший купец.
– Здравствуй! – повторил он чуть громче.
– Ты никак мне здравия желаешь, а от чего ж тогда в глаза не смотришь? – спросил Степан, пристально разглядывая купца. – Креста на тебе нет Матвей Егорыч! Дочь у нас выпросил, клялся, божился, что головой за неё отвечаешь, а на деле что? Говори, где она?
– Прости Степан, прости! Виноват я перед тобой, не усмотрел.
– Да ты что несешь то? Это как это не усмотрел?
– Пьян был. Не помню ни черта, – ответил он, уронив голову на грудь.
И тут, наклоняясь к купцу, Степан справедливо подметил.
– Да ты и сейчас, как погляжу, не очень-то трезв.
– Это я для храбрости, самую малость принял, – стыдливо покраснев ответил купец.