– То есть, таким образом, признаёшься, что врал мне, что это был всего лишь способ затащить сюда, возможно изнасиловать? Вот для чего тебе мои трусы понадобились? Да ты извращенец!
– Не выдумывай. Если считаешь меня обманщиком – можешь поступать как угодно. Если хочешь – уходи. Денег на такси я тебе дам.
– Вот уж нет. Просто не подходи ко мне близко.
– Как угодно. Кстати, ты говорила, что муж пытался оправдаться. Выслушала его?
– Как бы… скорее нет. Нет смысла делать из меня идиотку. Факты налицо.
– Свечку над ними держала? А если это была провокация? Например, конкурентка у тебя появилась. Муж сопротивлялся, еле ноги унёс.
– Ага, только не унёс, а раздвинул. Я даже чувствую, как он её… урод! Ни за что не прощу!
– Ладно, это на его совести. Он обеспечен, успешен?
– К чему клонишь? Какое тебе дело до нашего достатка? Изменил он. Успокоюсь, соберусь с силами и выпровожу к той гадине.
– Хозяин квартиры кто?
– На него квартира записана. И машина, и дача – всё на него.
– Именно поэтому хотел выяснить его материальный статус. А ты сразу в маньяки меня определила. Разрушать легче, чем строить. Нужно быть реалистами. Он сейчас проснётся. Представь себе его переживания. Мало не покажется. Если честно – мне его жалко. Натворил дел, будучи нетрезвым, сам себе теперь не рад. Наверняка любит тебя.
– Чего это ты за него так заступаешься? Уж не знакомый ли твой?
– Машенька – мозгами пошевели немного. Фамилии твоей я не знаю, имени мужа не ведаю, где живёшь – тоже. Какой знакомый? Пытаюсь твою ситуацию прояснить. Тут с кондачка решать нельзя. Думать нужно.
– Нечего за меня думать. Сама справлюсь.
– Не ругайся. Тебе это не идёт. Не я причина твоего раздражения. Я под душ. А ты думай.
Пока Генка мылся, Маша остыла, высохла, заодно успокоилась. Стол решили перенести в комнату. Там диван, телевизор.
Мужчина высыпал пельмени в кипяток, принялся мешать, чтобы не пригорели.
Маша, наверно, очень проголодалась – подошла, через плечо посмотрела, как он варит, встав на цыпочки.
Положение было неустойчивым. Загляделась и привалилась к Генкиной спине упругой грудью. Тот принюхался, уловил приятные нотки узнаваемого аромата, напомнившие о любимой жене.
В паху что-то предательски шевельнулось.
Генка повернулся, посмотрел женщине в глаза, вздохнул протяжно. Кажется, слишком долго и внимательно глядел.
Маша смутилась, но глаз в сторону не отвела.
Серые, глубокие очи, совсем как у Ларисы в ту пору, когда соловьи в душе пели.
Возбуждающий запах, упругое давление груди минуту назад, сигнальное биение сердца, прилив крови внизу живота – разве не повод?