Стараясь не задеть кожу когтями, я мягкой лапой провела по спине Борислава.
– Мира, ты еще и игрушки с собой принесла? Шалунья! – Попытка поймать меня за руку не увенчалась успехом – я успела ее отдернуть и в наказание провела коготком вдоль позвоночника шефа.
– Нельзя смотреть и трогать, – прошептала, надеюсь, что соблазнительно. – Только мои прикосновения.
– Бестия рыжая, я так долго не выдержу.
– Ты хочешь меня или нет?
– А что, еще не заметно?!
В ответ я лишь рассмеялась и снова провела когтем, но теперь уже по шее.
– Помни: не подсматривать и не трогать!
Сменив острый коготь на пушистую лапу, я погладила смуглую кожу, переместилась, расположившись перед лицом Борислава. Окинув видного представителя мужского племени довольным взглядом, приблизила морду ленивца к его лицу и зашептала в губы:
– Хочешь меня, несмотря на характер?
Мужчина сглотнул и прошептал «да».
– Несмотря на внешность? – В ответ уже только кивок. – Несмотря ни на что?
Еще один кивок, и я приникла к сладким устам в жарком поцелуе… Сначала начальство издало довольный рык, но когда я, придерживая лапой светловолосый затылок, усилила напор, так что шерсть на мордочке начала колоться, он замер.
И тут – веки распахнулись. Мычание, раздающееся в попытке отодвинуться от невиданного зверя, бальзамом проливалось на сердце. Борислав вскинул руки, чтобы меня оттолкнуть, но я быстро нажала остроконечными пальцами на пульсирующую вену, давая понять – сопротивление неуместно.
– Полюбил ты меня в образе красавицы ненаглядной, полюби и в образе чудища безобразного, – перефразировала я слова любимой с детства сказки и провела острым когтем вниз по горлу, оставляя тонкий красный след.
– К-к-как полюбить? – прохрипел шеф, рассматривая ленивца-переростка.
– Нежно, – прошептала я, склонившись к его уху. – Страстно, до бабочек в животе, до фейерверка в глазах…
Говоря все это, я продолжала вести коготь по сильному торсу вниз, к единственной одежде, имеющейся на мужчине сейчас. И там, где кожа соприкасалась с острием, расцветал тонкий красный узор.
– Аль слово свое не держишь? Аль не хочешь уже? – Я резанула отточенным коготком по завязке на брюках, и мягкая ткань с легким шорохом упала к ногам.
Борислав Матвеевич замер без движения и даже зажмурился. Видимо, для полноты ощущений.
– Что, не дышишь? – издевательски поинтересовалась я, рассматривая обессиленную «волшебную палочку». – А как дышал, как дышал…
– Боря, Борюсик, где ты?.. – неожиданно вплыла в ванну Василиса, да так и застыла на пороге, не договорив фразы.
Женщина переводила ошарашенный взгляд с обнаженного мужа, стоящего посреди комнаты, на чудо-юдо заморское лохматое, прижимающееся к нему неприлично тесно. Лицо, сначала побледневшее, стало наливаться краской, а в глазах появился гневный блеск.