– Мать ведь привезла тебя в надежде, что ты будешь развлекать меня. Но я что-то еще ни одного развлечения для меня с твоей стороны не видел.
– Вы опять начинаете? – строго проговорила я, глядя в затуманенные алкоголем глаза, которые блестели в отблесках горящего огня.
– Не начинаю. Я спрашиваю, почему ты еще ничего не сделала, чтобы отвлечь меня от мыслей о той, кого я так хочу забыть?
– И чем вас развлечь?
– А что ты можешь? – усмехнулся он.
– Не знаю, – пожала плечами я. – Могу в карты с вами сыграть. Книжку почитать вам. На фортепиано сыграть. На прогулку верхом поехать. Пою красиво. Просто поговорить могу с вами. Чего вы хотите?
Бран молча слушал это все, затем усмехнулся и ответил:
– И за все это перечисленное заплачены деньги в размере годового содержания целого полка солдат? Я спрашиваю тебя, что ты можешь сделать, чтобы развлечь меня как мужчину, который хочет забыться? – прорычал он уже серьезным тоном.
– Я не хочу вас развлекать таким образом, – сцепив руки в кулаки как можно более спокойно ответила я.
– Не хочешь? – приподнял он бровь. – Не хотеть в твои обязанности не входит.
– Такого рода отношения не должны быть обязанностями, – я едва смогла выдавить из себя эту фразу.
Бран молча встал и подойдя ко мне засунул руки в карманы своих брюк. После непродолжительного молчания он проговорил, глядя на меня сверху вниз как на какую–то блоху, не менее:
– Я вижу долго не ставил тебя на место, раз ты так и не поняла свою роль в этом доме. Моем доме. Это я могу хотеть или не хотеть здесь что-то, а у тебя это обязанности, дорогая Кэтрин. Вот, например, хочу я, чтобы ты сняла с себя платье, ты обязана значит снять его. Хочу, чтобы ты голая села мне на руки и поцеловала, ты обязана значит сесть и поцеловать. Вот в чем разница между нами, я хочу, а ты обязана.
Он отошел от меня и вернувшись в кресло откинулся на его спинку и сверля меня взглядом сказал:
– Вот теперь и сделай то, что ты обязана. Сними платье.
– Нет, – я покачала головой.
– Строптивая девка, – выругался он и молниеносным движением ухватив меня за руку дернул на себя, заставив сесть ему на колени. – Черт же дернул мать купить девственницу. Была бы из того эскадрона искусных куртизанок, которых оттуда выпускают, то не пришлось бы сейчас упрашивать, вмиг бы все сделала сама.
Я, несмотря на то, что он держал меня просто железной хваткой, начала так брыкаться и царапаться, что он невольно отпустил меня. Вскочив на ноги, я заорала на него вперемешку со слезами:
– Так верните меня Дирану, что вас останавливает? Обменяйте на такую, которая вам тут и спляшет, и споет голая! А потом еще и ублажит так, что выть под ней будете. Он ведь таких выпускает оттуда, сам лично их обучает! Вперед! Там таких знаете сколько! Двадцать было на момент моего ухода! Двадцать искусных, безропотных шлюх, которым за счастье будет жить подле вас и облизывать вас по ночам. Я не такая и просто ненавижу слово «обязана»! Я не буду делать это, если просто обязана! Принудить можете! Но по доброй воле делать это только потому, что обязана – ничего не стану! Ясно вам?