Небрежно перекинув обручальное кольцо из одной руки в другую, Игорь весело мне подмигнул и, спрыгнув с подоконника, чуть ли не пританцовывая, принялся кружить вокруг меня, словно акула.
– Может, догуляем вечер и поедем ко мне? Всё равно все вокруг уверены, что мы спим вместе. Завершим, так сказать знакомство? А? Терять-то уже нечего. Ночью больше, ночью меньше.
– Ты идиот?
Бросаю на Игоря гневный взгляд и включаю телефон, чтобы вызвать такси. Называю адрес своего дома, чтобы скрыть свои истинные намерения от негодяя, который пусть и случайно, но разрушил мою жизнь и теперь со всей очевидностью наслаждается содеянным.
– Ладно, ладно, шучу. Тем более что ты права. Мне с тобой теперь дружить не стоит, ведь так повелел великий Андрей Дмитриевич Филатов!
Игорь принялся отпускать ещё какие-то неуместные шуточки, но я его больше не слушала. Не глядя на него и не обращая внимания на слова, я гордо задрала голову и ушла ждать такси на улицу. Когда же машина приехала, я устало откинулась на спинку сидения и, закрыв глаза, продиктовала водителю новый пункт назначения.
Каким бы гневом ни пылали глаза Андрея, что бы ни говорил о нём Игорь, но сдаваться я не собираюсь. Я докажу свою невиновность. Ещё не знаю как, но Андрей должен меня услышать и поверить в мою любовь.
Тридцать первое августа
Бесцельно слоняюсь по квартире, пиная раскиданные вещи. Надо бы хоть немного прибраться и сходить в магазин. Хотя зачем? Чтобы произвести впечатление на Марусю, которая бросила меня в самый сложный период моей жизни? Я вообще не хочу её видеть. Ни завтра, когда она вернётся из своего предмедового месяца, ни когда-либо ещё.
Завариваю последний пакетик чая в последнем пластиковом стаканчике и усаживаюсь на подоконник. Залитая солнцем набережная, многочисленные довольные жизнью туристы, изучающие достопримечательности, как и положено, с воды. Я буду скучать по этому виду, по квартире, по своему городу. Впрочем, наверное, не стоит, ведь, кроме беззаботного детства, ничего хорошего в этом ветреном, дождливом болоте со мной не случалось.
Поворачиваюсь к тумбочке, на которой лежит конверт с деньгами на билет до Америки, и усмехаюсь. Надо же, а это прогресс! Ещё утром, глядя на него, я рыдала в три ручья. Наверное, человек действительно ко всему привыкает, или же я просто смирилась со своей участью.
Где-то в комнате начинает звонить телефон. Судя по мелодии, это Маруся, но я не реагирую на её вызов. Я вообще больше не отвечаю никому, кроме мамы и Ани. Мне так надоели плохие новости, и я настолько устала за эти гадкие четыре недели, что единственное моё желание – забиться куда-нибудь в тёмный угол и сидеть там до конца времён.