Найджел немного помолчал.
— Пять минут назад Грин написал, что, возможно, нам нужно будет кого-то отправить в Вену. Я не знаю, что они накопали и в чем сомневаются, но если поездка действительно нужна, и ты — ты, Карлин, — подтвердишь мне, что она нужна, я не против, чтобы поехал ты.
— Вена? — Марк улыбнулся. — Это же отлично. Меня давно ждали там с открытыми лекциями. У студентов заканчивается сессия, и после выпускного экзамена многие из них с удовольствием приходят на мои лекции вне учебного плана. Я свяжусь с местной полицейской академией.
— Я напишу Артерду сам, — улыбнулся Старгард. — Мы вместе служили. Он будет счастлив узнать, что его просьба отправить к ним тебя будет удовлетворена. Что ж. Только договоримся, что ты поедешь туда даже в том случае, если эта поездка не будет связана с расследованием.
Карлин нервным движением убрал отросшую челку с лица.
— Да, сэр, — тихо сказал он.
Найджел осмотрел его внимательнее. Так, будто Карлин мог в любой момент потерять сознание или, напротив, начать буянить. Но тот сохранял спокойствие. Старгард поднял трубку телефона и попросил Миру принести две чашки кофе. Марк молчал. У него не было сил на то, чтобы сосредоточиться и осмотреть кабинет шефа, как он делал всегда, приметить личные вещи или новые фотографии. Он смотрел на Найджела, думал о том, что шеф неуловимо напоминает ему Акселя. Такой же холодный, жесткий. Они оба прошли через ад на войнах. Оба чудом выжили и оба оказались здесь. Карлин знал, что Найджел — единственный, кто в итоге получил доступ к досье Грина. Ему дали всего пятнадцать минут, вытащили ключевую информацию. По сути ничего сверхсекретного, но этого хватило, чтобы Найджел, не думая, принял Грина на работу. И тот его ни разу не подвел.
Мира пришла с кофе. Поставила перед мужчинами аккуратные чашечки, вазочку с печеньем, улыбнулась шефу и вышла, мягко закрыв за собой дверь. С Найджелом она работала давно и умела себя правильно вести. Идеальный ассистент.
— Тебе нужна помощь, Карлин? — неожиданно спросил Старгард. На его лице северного воина застыла непроницаемая маска, но в голубых глазах скользило сочувствие. Не жалость, а именно сочувствие. Марк сжал зубы. Эта эмоция отбрасывала его в прошлое и заставляла вспомнить, через что он прошел. Было не так больно, как месяц назад. Наверное, многое улеглось. Он даже не думал об Урсуле. Но он каждый день думал о Йорне. Если сначала эти мысли причиняли жгучую боль, то теперь в них было больше светлой грусти. Но вместе с ней пришло ледяное, взвешенное и спокойное желание докопаться до истины и разобраться с убийцей. Карлин жалел, что в Треверберге не использовали смертную казнь. Она не была под запретом, но за последние десять или двадцать лет никого не казнили. Он хотел, чтобы это дело стало исключением.