Он снова потеряет часы. И в этот раз будет помнить меньше обычного.
Несколько часов спустя
Самуэль лежал в своей постели, глядя в потолок. Он проснулся от мучительной жажды, но так и не рискнул встать: Теодора спала, доверчиво положив голову ему на плечо. Ее волосы разметались по подушке, лицо было спокойно и безмятежно. Тонкая рука покоилась на его груди, чуть сжав кожу, левая нога переброшена через его талию. Это было так непосредственно и так легко, что Муну страшно не хотелось ее тревожить и разбивать очарование. Как всегда, он плохо помнил, что они делали, но в теле царило такое блаженство, что воображение быстро дорисовало провалы. Он и правда отключался рядом с ней. Но беспокоиться не о чем, когда он просыпался в ее объятиях. Что он мог сделать плохого?
Художник машинально перебирал темные волосы женщины левой рукой, рассматривая белоснежную лепнину потолка. Он знал, что до рассвета еще как минимум час. Знал, что не уснет, даже если попытается. Понимал, что ему нужна медицинская помощь, но не был готов к тому, чтобы за ней обратиться. Во снах он снова становился Рафаэлем, эти видения начинали преследовать его наяву. Но сейчас, рядом с Тео, он не думал о смертях. Сейчас ему было стыдно за измены. А подобного он не испытывал никогда. Сэм считал, что мужчина имеет право на беспорядочные сексуальные связи, ведь он мужчина. Теодора ни разу не высказала свое мнение по этому поводу, ни разу его не упрекнула, хотя, он уверен, все знала.
Сэм смежил глаза. Жажда подождет. Все подождут. Ему просто хочется побыть рядом с ней. А потом он поговорит с Аделией еще раз. И если продолжит терять часы или случится что-нибудь еще, обратится к Хоулу.
Утро следующего дня
Когда Самуэль увидел, что ему звонит детектив Аксель Грин, он почувствовал такой ужас, что пересохло во рту. Художник стоял у себя на кухне и варил кофе Теодоре, которая решила отлежаться после долгой дороги и насыщенной ночи, мурчал какую-то песенку под нос и совершенно забыл про то, с чем ему пришлось столкнуться во время ее отсутствия. Телефон Грина он записал на всякий случай, но не ждал, что тот позвонит. К нему мог заявиться стажер Логан или на крайний случай Рэймонд Лок, с которым они хотя бы были знакомы. Но Грин… Детектив произвел на художника неизгладимое впечатление за время их короткой беседы в участке. Вопреки всему Мун ее помнил прекрасно. И сейчас звонок мог означать что угодно.
После того, как алиби художника не подтвердилось, а потом он нашел серьезные расхождения между тем, что помнил, и, например, журналом посещений доктора Ковальской, он боялся таких звонков. Боялся сильнее официального визита и полицейских проблесковых маячков на подъезде к своему дому. Он налил себе стакан воды, залпом выпил и ответил на звонок.