Царёв распахнул перед ним дверь, пропуская, и из коридора уже выглядывало испуганное лицо медсестры.
Когда Колокольчикову унесли, в аудитории стало тихо-тихо.
Ягушевская не вернулась на кафедру, а встала перед нами, скрестив на груди руки, и точно так же, как ректор, обвела нас взглядом.
– Если у кого-то есть, что сказать, – произнесла она строго, – самое время.
Если она рассчитывала, что сейчас кто-то признается в шалости, то сильно ошибалась. Я оглянулась, посмотрев на студентов, но лица у всех были одинаково ошарашенные.
– Ну всё, – пробормотал Анчуткин, раскрывая учебник и прячась за ним. – Сейчас кому-то влетит. Это же надо быть таким идиотом, чтобы сделать прыщавый приговор…
– Так уж и влетит, – ответила я тоже шепотом. – Ну, вычислят, почистит шутничок пару раз яйца – и всё.
Анчуткин посмотрел на меня поверх очков и покачал головой, но ничего не сказал.
Ректор вернулся очень быстро и встал рядом с Ягушевской.
– Никто не признался? – спросил он, хотя всё и так было ясно.
– Молчат, – ответила Барбара Збыславовна.
– Что ж, тогда будем искать сами, – сказал Кош Невмертич и прищелкнул пальцами.
Ничего не произошло, студенты посматривали друг на друга, и тут ректор прищелкнул пальцами второй раз. Что-то защекотало меня на груди, слева, и я почесалась сквозь рубашку. Сегодня на мне была нежно-голубая рубашка перехваченная в талии широким поясом. Чесотка не проходила, и я потянула ворот, а в следующее мгновение у меня из-за пазухи вылетел смятый тетрадный листочек, на котором я успела заметить намалеванные каракули.
Листочек стрелой метнулся к ректору, и он схватил его двумя пальцами, осторожно разворачивая.
Я замерла, сообразив, что всё это не к добру, а Анчуткин сдавленно всхлипнул, вынырнул из-за учебника, посмотрела на меня с ужасом, и спрятался опять.
– Краснова, – позвал меня ректор, передав тетрадный листок Ягушевской. – Потрудитесь пройти в кабинет Барбары Збыславовны. Она вас проводит, а я буду через пять минут.
– Не наводила я никаких прыщавых приговоров, – упрямо повторила я в пятый раз. – Я даже не знаю, что это такое!
– Василиса, – увещевала меня Барбара Збыславовна, – подумай те хорошенько. Может, вы не знали, что это такое и решили побаловаться? Или кто-то подсказал вам это сделать?
– Да ничего я не делала! – начала горячиться я. – С чего вы взяли, что это – я?!
– Потому что листок с заклятьем был у вас, – объяснила Барбара Збыславовна.
– И что?! – я вскочила, едва не перевернув столик, на который заботливая Ягушевская снова поставила вазочку с конфетами. – Я тут ни при чем. И этот листок мне подкинули!