Тело Льва неподвижно. Его холодные голубые глаза впиваются в мои.
— Возможно, так оно и есть.
— Возможно, это мало сказано, — огрызаюсь я. — Ты гребаный псих, ты это знаешь?
Он ничего не говорит. Эти глаза просто прожигают меня, заставляя мое сердце биться быстрее, в маленьком закрытом стеклом пространстве.
— О, теперь нечего сказать, а? — бормочу я.
Он по-прежнему ничего не говорит.
— Ладно, знаешь что? — Я выплевываю. — Позволь мне кое-что тебе объяснить, хорошо?! — Я тыкаю пальцем в его самодовольное, красивое лицо. — Это не гребаная Россия, ясно?! Ты не можешь просто похитить…
Одним движением его рука толкается за спину, чтобы остановить лифт, и он врезается в меня. Я задыхаюсь, когда его руки хватают меня, отталкивают назад и прижимают к стеклянной стене, когда он нависает надо мной. Мой пульс учащается, и мое тело пульсирует и трепещет, когда я смотрю ему в глаза.
— Скажи мне, что ты хочешь его, — рычит он. — Скажи мне, что ты хочешь выйти замуж за этого ублюдка.
— Я…
— Скажи это, lastachka.
Я дрожу, и у меня перехватывает дыхание. — А если я это сделаю? — шепчу я.
— Тогда ты будешь свободна.
— Вот так просто.
Лев ничего не говорит. Но я слышу низкое рычание в его широкой груди и чувствую, как его руки сжимаются на мне.
— Скажи это, — шипит он. Это почти как если бы он просил меня об этом.
— Я…
— Скажи это, lastachka, — рычит он.
Он поднимает одну руку, и я вздрагиваю, когда он нежно обхватывает ею мою челюсть. Его большой палец медленно скользит по моей губе, когда я тихо вздыхаю.
— А если я этого не скажу? — шепчу я, затаив дыхание.
Лев рычит, придвигаясь ко мне так близко, что его тело практически прижимает меня к стеклу за моей спиной.
— Тогда ты моя, — стонет он. — Но ты ведь уже знала это, не так ли?
Он наклоняется ближе, приближая свое лицо к моему. Я ахаю.
— Ты поцелуешь меня еще раз, и я закричу- Задыхаясь говорю я.
Он ухмыляется, останавливаясь в миллиметрах от моих губ. Он тянется назад, и я чувствую, как лифт снова начинает подниматься. Мое дыхание становится хриплым и прерывистым, мое сердце бешено колотится. И каждый дюйм меня умирает от желания снова попробовать его на вкус.
— Хорошо, — тихо рычит он, все еще в миллиметрах от моих губ. Он сверкнул самодовольной ухмылкой. — Я с нетерпением жду, когда ты закричишь.
За его спиной открываются двери лифта.
— Сюда, — ворчит он, беря меня за руку, когда поворачивается. Он тянет меня за собой.
— Где…
— Теперь это твой дом.
Я выхожу из лифта, и моя челюсть падает почти ударяясь о великолепно отполированный деревянный пол. Мои глаза, кажется, вот-вот выскочат, когда я смотрю на абсолютно великолепно роскошный пентхаус передо мной.