Он становится твердым, будто живой камень, и во мне, и снаружи, дыхание сливается в один протяжный хриплый стон, волны вторжения жестче и чаще, но внезапно его больше нет. Каверина дергает и сгибает надо мной так, что его лоб врезается в мою ключицу, а между нашими животами мокро и горячо, и все сильнее с каждым сокращением его ствола.
Я не знаю, что сказать, и нужно ли вообще. Чуть пошевелилась под его тяжестью, и мой мажор тут же вскинул голову.
— Ли-и-и-ись! — выдыхает он в мои губы и целует снова.
По-другому, не так, как раньше, в душе, не требуя больше с безапелляционной алчностью, но утягивая в удовольствие так же безошибочно. Только теперь это удовольствие — умиротворение, завершение, расслабление.
— Все, Лись, все теперь, — шепчет он мне, а мои веки неумолимо наливаются тяжестью. — Слышишь, мелкая? Все. Насовсем.
— Ну бли-и-ин! — морщусь я от неприятной прохлады повсюду, особенно на животе, когда вес его тела неожиданно исчезает.
— Лежи, только не ерзай секунду, — велит Антон, шлепая по полу босыми ногами. Журчание воды, и он возвращается. — Вот это я устроил бардак.
— А-а-а-а! — подрываюсь я, ощутив еще более холодное и мокрое на своей коже. — Какого…
— Тш-ш-ш! Не дергайся, я просто вытру тебя. Прости, не допер погреть, дебил. — И он действительно взялся тщательно обтирать сначала мой живот, лобок, а потом и довольно бесцеремонно, как-то по-хозяйски раздвинув ноги — внутреннюю сторону бедер.
Было немного неловко, но почему-то больше приятно.
— Я могла бы просто обмыться сама, — буркнула, неотрывно наблюдая за ним, едва видимым в темноте.
— Угу, ты же вон вся из себя самостоятельная у меня. — Закончив с вытиранием, он вынудил меня повернуться на бок и улегся рядом на явно одноместной лежанке, прилипнув ко мне со спины ближе некуда, и укрыл нас. Оплел меня руками и ногами, ну чисто спрут добычу, и я мигом опять пригрелась. Свою ладонь он умостил мне на живот, молча гладил губами изгиб шеи, прежде чем спросить: — Очень больно было?
— М? — Я уже опять начала задремывать. Внутри и между ног действительно немного тянуло, но не критично. — Да нормально. В смысле общего впечатления не испортило, не парься.
— Больше не будет.
— Что, вообще никогда? — фыркнула я. — Ты поклонник “одну бабу только один раз” идеологии?
— Чё болтаешь, балбесина мелкая? — и он куснул там, где только что гладил губами и толкнулся мне в поясницу, давая ощутить, что, походу, полностью расслаблена из нас двоих только я. — Я к тому, чтобы ты зажиматься и не думала. Дальше все будет только из раза в раз кайфовей. Обещаю.