Корчемаха угадал: первому слово было и вправду предоставлено Крохину.
— Большие и тяжелые задачи, о которых мы услышали от Ильи Петровича, нам посильные, — сказал Крохин, на его круглом лице сияла улыбка. — Мы с ними справимся, если нам не будет мешать, как, например, товарищ Рашов, который в ответственный момент начал преследовать испытанные кадры профсоюзного руководства нашей Всесоюзной ударной стройки...
В зале установилась мертвая тишина. Крохин хорошо подготовился к выступлению. Против обыкновения его текст на этот раз был написан заранее и отпечатан на машинке. Крохин задавал тон, потом, по его расчетам, должны были выступить другие. Важно было задать тон. Крохин надеялся, что кто-нибудь по доброте человеческой на собрании присоединится к его критике Рашова. А это и требуется: если один-другой выступит, то Рудалев сделает вывод: не тот человек Рашов...
В открытую атаку Крохин решился пойти после длительных колебаний. Он учел, казалось, все: и то, что к нему, Крохину, хорошо относится Шанин, а за спиной Шанина стоит начальник главка Тунгусов, с которым управляющий «на ты и за руку»; и то, что Шанин поддерживает Волынкина. Значит, его, Крохина, Шанин в обиду не даст; опасности никакой, счеты с Рашовым свести можно.
Расчет Крохина оправдался: вышедший после него на трибуну Трескин уже не мог не сказать о Рашове и Волынкине.
Положенные десять минут Трескин говорил о просчетах в проектной документации, случаях низкого качества строительных работ, браках, особый упор сделал на материально-техническое снабжение («если это дело коренным образом не улучшить, то ускорении строительства нам не добиться»), но речь закончил критикой действий секретаря горкома.
— Насчет Дмитрия Фадеевича... — кладя листы с текстом речи в карман пиджака, сказал он в раздумье. — Я тоже думаю, что Валерий Изосимович проявил ненужную поспешность. Обидел человека, вот и пришлось обкому нас поправлять. Конечно, нехорошо получилось!
Рудалев, сидя за столом, хмурился.
Во время перерыва он отвел Рашова за портьеру сцены, спросил удивленно:
— Чем вы их так разозлили?
— Черт их знает! — Рашов нервно разминал папиросу, пальцы вздрагивали.
— Думаю, вам следует признать перед собранием ошибочность своих действий, Валерий Изосимович, — посоветовал Рудалев.
— Не понимаю, почему я должен это признавать, — угрюмо сказал Рашов. — Готов где угодно повторить, что Волынкина необходимо освободить от руководства постройкомом.
— Это другое дело, — сказал Рудалев.
Рашов молчал.
— Упрямство может стоить вам поста секретаря горкома, — предупредил Рудалев.