На мужской половине было темно и пусто. Лиля потянула на себя дверь комнаты кира Октера и проскользнула внутрь.
Дилтад поднял голову от каких-то бумаг и вскочил, хватая камзол и одновременно пытаясь раскатать рукава рубашки. Пламя свечей колыхнулось.
– Ли... Лилэр... Что ты тут делаешь?!
– Пришла отдать стакан. – Он так суетился, что Лиле стало неловко. – Прости, кир. Я не хотела отвлекать.
– Ты... ты не отвлекла.
Он шагнул к ней и замер, потом попятился. Лиля улыбнулась и протянула руку к его волосам. Господи... как мальчишка дышит, который с девчонкой наедине остался.
– У нас с такими причёсками изображают мятущихся поэтов и композиторов, – сказала она, проводя пальцами по его седеющим волнистым волосам. – Ты в этот раз не сказал, что не тронешь меня, кир.
Лиля стояла перед ним, глядя прямо в лицо и улыбаясь. Пусть это шаг, на который её толкнуло внезапное одиночество. Если этот мир нереален – этот шаг останется тут, во сне. Если он реален – каковы шансы, что кто-то придёт за ней сюда и осудит? Она плюнет в рожу тому, кто посмеет осудить её после того, что она пережила.
Она с замирающим сердцем протянула руку, осторожно подняла его ладонь и положила себе на щёку. Его пальцы дрожали.
– Почему ты замер? – тихо спросила она, касаясь кончиком пальца краешка его уха. – Ты не... Ты не желаешь меня?
Он вдруг шагнул к ней и прижался всем телом, сжимая, стискивая пальцами её бёдра, и лицо исказилось желанием и, одновременно, страданием.
– Лилэр, – хрипло прошептал он. – Я не могу тебя обидеть! Прошу...
Да что он говорит-то такое? Лиля схватила его за плечо, разгорячённая его дыханием, его жадными пальцами, раскрывая губы ему навстречу, и он со стоном поцеловал её, и тут же попытался отстраниться.
– Не надо, – сказал он, хватая её за плечи. – Почему? Я не сделал ничего для тебя...
Лиля опешила. Он решил, что она делает это... в благодарность за что-то?
– Дилтад, к тебе в комнату пришла разгорячённая женщина... Ты распалил её своими руками и поцелуями, а теперь отталкиваешь?
Она дёрнула шнуровку корсажа и двумя руками рванула серую ткань, распуская. Дилтад задохнулся, будто его пнули в живот, и бросился к ней, стаскивая оба платья с её плеч, оглаживая, ощупывая пальцами её шею и грудь и покрывая поцелуями каждый сантиметр её кожи.
Лиля стояла, замерев от удовольствия и ужаса, который пришёл к ней с осознанием того, сколько страсти скрывал в себе этот мужчина, истосковавшийся по улыбке и теплу женского тела, отвечающего на его желание. Она застонала, стягивая рукава платьев, и запустила пальцы в волосы Дилтада, попятилась к диванчику, развязывая тесёмки воротника его рубашки, но он внезапно подхватил её и понёс в открытый проём соседней комнаты.