– Ты рассказываешь невероятные вещи, шулаг, – сказала ей как-то Тэгу. – У вас всё так интересно устроено. Ты, значит, ещё и знаешь травы?
– Да. Сестра моего отца, Сола, училась у человека, который знает тело, и у нашей лекарки, и к нам постоянно ходили за травами разные люди. Сначала ей помогали две моих старших сестры, но одна вышла замуж, и Сола стала звать меня.
– У вас, наверное, совсем другие травы, – сказала Дилар.
– Да. Мне встречался только наш зубовик, пока мы не доехали до Хасэ-Дага, а потом я уже не видела его. И то, у него в этих краях совсем другой запах.
– А сколько у тебя братьев и сестёр? – спросила юная Алэт. Её на озере ждала свадьба с женихом, которого она видела лишь раз, много лет назад, и она переживала.
– Нас было двенадцать. Но один мой маленький брат умер от болезни, которую переносили лисы.
Двое слушательниц обняли свои животы, а Аяна вспомнила Витара, и потёрла горло, в котором стоял ком.
– У вас там, наверное, большой город, – сказала Тэгу. – Если каждая женщина родит по двенадцать детей, а они ещё по двенадцать, то скоро они заполнят собой всю степь.
– Тэгу, но ведь рожают не все. Моя сестра Олеми после первых родов сказала, что ей слишком сложно далось это дитя, и больше она не хочет рожать. И ещё у одной женщины из нашего двора тоже только один сын из-за трудных родов. Моя тётя вообще не имеет детей, а ещё у одной сестры, Нэни, вряд ли будет много. Она хочет стать главной лекаркой, а у нас это возможно только после того, как появится первый внук. Я думаю, у неё будет два ребёнка, не больше. Ровно столько, чтобы быть уверенной, что появится хотя бы один внук.
– А ты? Это твой первый ребёнок?
– Да. И это чудо. Я не думала, что это возможно, – сказала Аяна, и Тэгу взяла её за одну руку, а Алэт за другую.
– Девушки, – сказала Аяна. – Я хотела попросить у кого-то из вас ножницы. У меня слишком сильно отросли волосы, мне жарко, и очень неудобно их мыть. Может, кто-то поможет мне подстричься?
– Ты что, – тихо сказала Тэгу, и остальные с ужасом смотрели на Аяну. – Как можно стричься, пока носишь ребёнка? Ты же укоротишь его жизнь. Могут случиться плохие роды. Пока носишь ребёнка, стричь волосы нельзя. И ещё половину года после. Ещё нельзя вязать из шерсти, крашенной в зелёный, и шить швом «назад иголку».
– Да? – спросила Аяна. – Я не слышала ни о чём таком.
– У вас все женщины стригут волосы?
– Из моих знакомых – только одна, – Аяна вспомнила Мару и коснулась рукой плеча – Она отрезает их вот так.
– И как она рожает?
– Это та, у которой были трудные роды, – сказала Аяна, и холодок пробежал по её спине. Неужели это правда? Как хорошо, что она не успела взять ножницы на постоялом дворе.