После того, как к Слизерину присоседился и Нотт, Теодор, Саймон с удивлением отметил, что слизеринцы распределяются быстрее всех. Значит ли это, что слизеринцы — самые целеустремлённые и знающие, чего они хотят. Хотя, судя по песне шляпы, и у студентов других факультетов были другие, не менее важные черты характера.
— О’Нил, Риона!
— ГРИФФИНДОР!
Паркинсон Пэнси меньше, чем за десять секунд распределилась в Слизерин. Близняшки Патил, к удивлению Саймона, распределились не на один и тот же факультет — одну отправили в Гриффиндор, другую в Когтевран. И, наконец…
— Поттер, Гарри! — крикнула профессор МакГонагалл.
Вперед шагнул тот самый мальчик, которого Саймон видел на Кингс-Кросс с белой совой. По всему залу вспыхнули огоньки удивления, сопровождаемые громким шепотом.
— Она сказала Поттер?
— Тот самый Гарри Поттер?
Но в этот момент Гарри Поттер натянул на себя шляпу, и в зале снова воцарилась тишина. Саймон, стоявший в самой левой части шеренги, осмелился украдкой оглянуться на преподавательский зал. Все учителя не сводили глаз с Гарри Поттера, и внимательнее всех смотрел седовласый, почти сребровласый волшебник в фиолетовой мантии со звёздами, сидевший на стуле в форме золотого трона. Саймон догадался, что это и есть Альбус Дамблдор.
Шляпа думала очень долго. Даже Невилла Долгопупса, попавшего в Гриффиндор, Шляпа распределяла не так долго. Но, в конце концов, отверстие над её тульей открылось, и…
— ГРИФФИНДОР!
Этого ученика приветствовали куда более горячо, чем предыдущих. Один из старших учеников, у которого на груди блеснул красный, с золотом значок, встал и пожал ему руку, а двое близнецов с рыжими волосами скандировали:
— С нами Поттер! С нами Поттер!
— Смит, Захария! — вперёд вышел мальчик с волосами цвета спелой ржи и карими глазами. Его шляпа тоже распределяла довольно долго, но, в конце концов…
— ПУФФЕНДУЙ!
— Тэйкер, Саймон!
Когда Саймон шёл к табурету, то снова украдкой взглянул на преподавательский стол и тут же об этом пожалел. Если со стороны старшекурсников внимания ему досталось не больше, чем другим ученикам, то со стола преподавателей на него смотрели ещё более пристально, чем на Гарри Поттера. И Саймон не мог бы сказать, что взгляды эти выражали одобрение. Густо покраснев, он подошёл к табурету, взял шляпу и натянул себе на голову, испытав легкое облегчение от того, что теперь он якобы в домике, и взгляды преподавателей сверлят его не так сильно.
— Очень интересно, — прошелестел над его ухом тихий голос, — вижу в тебе храбрость и похвальное стремление к справедливости. Ты не лишён ума и сообразительности, о да, и уже активно пользуешься полученными знаниями. Ты проявляешь упорство в достижении цели и способен быть верным другом, который на многое готов пойти ради своих друзей. И в тебе имеется расчёт и хитрость, которые всегда помогут достигнуть намеченной цели. По правде говоря, я в недоумении. Я, бывало, сомневалась, между двумя факультетами, но чтобы сразу между четырьмя… я в замешательстве, мальчик мой. И всё же, — лёгкая пауза, — одна черта в тебе совсем немного, но преобладает над остальными. Так что если ты доверяешь мне и моему опыту длиной не в одну сотню лет, — она умолкла. Саймон задумался. И в самом деле, не зря же эта шляпа так долго здесь находится, что ей, старой, грязной, залатанной всё равно ежегодно доверяют свои судьбы десятков учеников.