— А теперь поговорим. Тут нам никто не помешает.
Внезапно Валентине стало страшно. По-настоящему страшно. Так ей не было страшно даже в детстве, когда их поселок попал под действие селя. Предупреждение поступило слишком поздно из-за помех в атмосфере, и эвакуироваться пришлось, буквально соревнуясь с селевым потоком, который несся на группу домиков, сметая все на своем пути. Первыми шли потоки грязной воды, которая несла ветки и мелкий мусор, а также трупики зверей, попавших в поток. Некоторые были еще живы и боролись с селем. Из-за маленьких брата и сестры Валентины, двухгодовалых близнецов, они опоздали с эвакуацией. Отправив старших детей с отцом прочь, мать Валентины кинулась ловить малышню, и Валентина, испугавшись, что мама их бросает, выскочила из эвакуатора, когда тот уже взлетал, и бросилась за нею. В результате они отстали и забрались на крышу, с содроганием глядя на приближающийся селевой поток. После грязной воды на них шла просто грязь, перемешанная с камнями и выдранными с корнем деревьями. Она же тащила части сломанных домиков — три семьи жили чуть выше по склону, и это было все, что осталось от их жилья. Валентина навсегда запомнила тот ужас. Они стояли на острой крыше, с трудом удерживая равновесие. Мать двумя руками удерживала близнецов у груди, а сама девочка крепко цеплялась ей за бедро. «Не отпускай меня! Ни за что не отпускай меня!» — как заклинание, шептала мать, не сводя глаз с потока, который должен был убить их. И все прижимала к себе детей — как потом сказала, для того, чтобы, уж если погибнуть, то сразу всем. И если бы не спасатели, буквально бросившие им на крышу эвакуационную платформу… Мать тогда перепрыгнула на нее, и мертвой хваткой державшаяся за нее Валентина перепрыгнула вместе с нею. Этот кошмар длился всего пару минут, но остался с нею навсегда.
И вернулся сейчас. Потому что нависший над нею штурман был неотвратимее селевого потока. Вот только где же платформа со спасателями?
— Я… не знаю…
— Этого следовало ожидать. Ворвалась в медотсек… зачем?
— Я… мы…Я случайно! Я не хотела… этого.
— Чего «этого»?
— Мешать.
— Не хотела мешать, но помешала. Почему?
— Мы в-вас искали, — когда говорила, страх отступал.
— Зачем?
— Показать кое-что.
— Хм.
Он как-то странно скривился, и Валентина догадалась, в каком направлении свернули мысли мужчины. Это неожиданно уничтожило ее страх. В конце концов, она же не восемнадцатилетняя девочка! Ей скоро двадцать четыре года. Ее детство прошло на планете, которая до сих пор, несмотря на сто десять лет колонизации, так до конца и не подчинилась человеку.