Марон скептически на меня посмотрел и въедливо уточнил:
— Та, которая находится на Кожевенной улице? Я бы даже сказал, в конце Кожевенной улицы, да?
— Она самая, — кивнула я и ойкнула, когда Тина принялась врачевать мою руку. — Это же бесполезно, ты ведь помнишь?
— Хотя бы кровь течь не будет, — буркнула подруга и зашипела, когда одна из ссадин вновь начала кровить, — как вы вообще выживаете?!
— Девочки в роду Фоули-Штоттен большая редкость, — я чуть поморщилась от неприятных ощущений, — но при этом мы весьма живучи.
Очень. И порой наши «непрямые родственники» этому сильно огорчаются.
— Давайте вернемся к «Привалу», — Марон продолжал нудеть, — я хочу напомнить, что в этой таверне ошиваются безработные боевые маги!
— Я бы сказала, что там можно взять заказ на, — я замолчала, подыскивая правильные слова, — в общем, там можно подработать. Дядька Митар всегда там останавливается.
— Почему?! — возопил Марон.
— Чтобы парни могли лишний золотой заработать, — я пожала плечами, — тут такие заказы, что им и напрягаться сильно не приходиться.
— Марон, — Тина туго перебинтовала мою руку, — ты что, боишься?
— Да, — ничуть не смутился наш друг, — я давно уже перестал выпендриваться не по делу. Примерно с того момента, как страх признаться в собственном страхе привел меня ночью на закрытое кладбище. Мало того, что я едва не поседел, так под утро меня поймала стража и я еще неделю подметал улицы нашей прекрасной столицы. С тех пор я не боюсь признаваться в том, что боюсь. Чего и вам советую.
Мы с Тиной переглянулись и в унисон выдохнули:
— Но мы не боимся.
А я добавила:
— Там остановился отряд бывалых воинов, магов. Как принято говорить в столице — элитные бойцы. Хотя наши, конечно, больше похожи на косматых медведей, чем на лощенную столичную элиту. Зато если визжат, то басом.
— Сомневаюсь, что окраинные маги умеют, как ты выразилась, визжать, — буркнул Марон.
— Однажды Деррек на спор сел голым задом в муравейник, — я почесала кончик носа, — именно тот звук, который он издал, я называю «визжать басом». Дядбка Митар сказал, что он ревел как отродье мертвого мира. Но я-то слышала отчаяние в том звуке.
— Дай угадаю, его теперь кличут Деррек Муравей? — уныло предположил Марон, а Тина захихикала.
Гамильтон же поправил нашего друга:
— Бери выше, он теперь Деррек Гроза Леса.
— Погодите, — Марон замер, — тот самый Деррек Гроза Леса?! Я думал, он получил свое потрясающее прозвище другим путем…
Мы с Гамильтоном чуть не умерли со смеху, глядя на то, как рушится мир в глазах Марона. Отсмеявшись, я утешила друга: