А вот царю Федору не позавидуешь — парня при первом удобном случае отравить попытаются. Ножиком бояре вряд ли баловаться будут, а вот зельем опоить попытаются, тут к бабке не ходи. А может уже его дают малыми дозами… Нет, то бред — скорее всего, болезнь наследственная — все четверо братьев от нее страдали, двое живы еще, а пара померла в одночасье. Порченная кровь, как в этом времени говорят».
Мысли были прерваны молодой царицей — Софья принялась целовать его мягкими губами так страстно, что Юрий обомлел. За два месяца супружеской жизни он от Софьи не ожидал такой пылкости — чтоб средь бела дня вот так целоваться в Великий Пост. Их видели служанки жены — родовитые боярыни, как и прибывшие из Москвы вместе с Софьей, так и местные. Последним, особенно готам, Галицкий доверял больше всего, феодориты предать и отравить не могли, ибо сами проверяли все блюда, прежде чем поставить их на царский стол.
— Хочу сына, хочу… Сейчас, не мешкая, радость моя! Самое время, под светом солнца, если темнота помочь не может!
Юрий не знал, что и делать — вернее, понял, что от него хотят, только смущенно поглядывал на готских боярышень. Однако те предусмотрительно «испарились» в мгновении ока, при этом полог в шатер был предусмотрительно раскрыт.
Софья буквально втащила мужа под плотную материю. Оглянувшись, он увидел обширную синюю гладь Ахтиарской бухты, на южном берегу которой уже возводили город, названный им Севастополем…
— Ты не спишь, любушка моя?!
Юрий кое-как перевел дыхание — он никак не ожидал такой сумасшедшей страстности от супруги, что буквально выжала его досуха, опустошила. Как-то неожиданно осознал, что та из скованной девушки потихоньку превратилась в жгучую женщину с «перчинкой», способную не только получать, но и дарить неслыханное наслаждение. Необычное поведение для нынешних времен с их строгими устоями…
— Нет, мой милый, мне так хорошо с тобой!
Софья крепко обняла Юрия, прижалась к нему горячим телом, провела своей узкой ладошкой по его груди, неутомимо лаская и осыпая горячими поцелуями, свежая и бодрая, словно не было нескольких весьма бурных часов плотского торжества.
Однако за эти два с лишним месяца семейной жизни Галицкий немного изучил супругу, и горячо возблагодарил небеса. Ведь даже предаваясь постельным усладам, Софья всегда оставалась сама собой — умной, расчетливой и деятельной правительницей, достойным и энергичным соправителем, тратящим на сон и отдых времени не больше его самого. Да и в делах на нее он мог полностью положиться — жена выполняла все возложенные на нее поручения, как говориться «от и до», с прилежанием и исполнительностью, без всякой дурной инициативы.