— Не станет, мой король. Он ввязался в войну с турками, единственный сильный союзник оставил его, небольшой отряд не в счет. Кто у него остался?! Только гетман Самойлович и запорожцы. Но боспорский царь удачлив, он пока побеждает — а у вашего величества появился отличный шанс вернуть всю Подолию обратно. Турки полностью разбиты на Днепре, визирь убит. Другого удачного момента ждать придется долго, мой король — может быть, следует вступить в союз с Готией?!
— Хорошо, — после долгой паузы отозвался король. — Я напишу боспорскому царю письмо — ты немедленно его отвезешь. С тобой пойдет гусарская хоругвь. А я двину войска, что уже собраны, и лишь потом объявим Посполитое рушение. Война с османами всколыхнет всю Польшу, что давно жаждет реванша…
— Видишь ли, Григорий Иванович, сейчас вокруг меня русские люди — все они себя считают таковыми, несмотря на различие в говоре. Причем, с кем бы я здесь не встретился — с выходцем из польской Волыни или Галичины, с московитом или слобожанином, литвином из-под Орши или киевлянином. Все они считают себя именно русскими, так воспринимают свое происхождение. Причем не только православные люди, но даже греко-католики из Львова — они все русские!
Юрий отпил из бокала кислого вина, прислушался — канонада стала заметно громче, послышался грохот осадных единорогов. Хорошо, что ветер переменился, и в шатре уже не стоял непередаваемый запах гари и вони от обугленной человеческой вони.
Осада Бендер шла вторую неделю, но сегодня с утра, подготовив за несколько дней позиции для трех десятков пудовых и полупудовых единорогов, начался ожесточенный обстрел крепости зажигательными снарядами, бомбами и шрапнелью. Падавшая с неба картечь не позволяла горожанам и аскерам тушить то тут, то там возникающие пожары, и, судя по запаху и дыму, к вечеру город на берегу Днестра должен был превратиться в огромный погребальный костер.
«Что же — они сами сделали свой выбор, отказавшись от сдачи. Придется дать жестокий, но необходимый урок — выбор между жизнью и смертью ими выбран по доброй воле, а я обязан сдержать слово. Зато потом османы станут аккуратно относится к сказанному и никогда более не будут убивать посланных к ним на переговоры.
Эх, сколько же я смертей уже взял на свою душу, и сколько мне еще придется их взять?!»
Немой вопрос завис, и, сделав усилие, Юрий посмотрел на Григория — пожилой казак, первым встретивший его в этом мире, который являлся прошлым для Галицкого, был задумчивый. Разговор между ними шел о серьезных вещах, а на орудийную стрельбу они давно не обращали внимания — свыклись как-то за несколько лет непрерывной войны.