— Знаешь, государь, когда ты мне говорил о скаженных украинцах, что хотели москалей в твое время на виселицах развешать или под нож пустить, я тебе не поверил — мало что хлопцу от потрясения в голову взбредет. Но потом речь твою на мове, что державной у вас считается, послушал, и понял — никакого отношения к говору, что на Малой Руси в ходу повсеместно, она не имеет, — Зерно качнул головою и продолжил:
Свалили в кучу польское наречие, добавили чуток наших слов, еще каких-то непонятностей, перемешали — получилось жуткое варево. Что же вы этих бесов, о Христе забывших, там не передушили?! Мы один народ одной православной веры — и не с придуманных окраин, которых везде полно! Мы с Руси! А то, что Малороссию Украиной у нас порой называют, ничему не мешает — не дело одно другим подменять!
— Вот-вот, с Руси! Ты пеняешь на то, что не передушили, кошевой атаман на то, что не перерезали — а дело то, как раз наоборот, пошло. Кто не знает их мовы, тот злобный ворог, которого немедленно изгнать надобно с земель, закатовать али убить!
— Тьфу, — выругался казак, ставший архонтом, возглавивший Боярскую Думу «Новой Руси», — как можно людей тиранить, если они на своей земле выросли и другого говора не ведают?! У нас народ десяток языков и наречий разных использует — если мы силком заставлять будем, то державу до кровавой смуты сразу доведем. А там придут враги и докончат всех, в полон возьмут уцелевших. Ой, дурни, не ведают, что творят!
— Или наоборот, очень хорошо понимают, и ту Украину сознательно губят. Ведь все разворовывают, а денежки свои в иноземных банках держат, и там дома покупают, и деток своих учат в университетах.
— Тогда не дурни, а зрадники! Изменникам нужно любую жизнь в Смуту обратить, чтобы кровь пролилась везде. Стравить людей промеж себя, а самим злато-серебро урвать. Обычное дело! Вон, на гетмана Самойловича посмотри — и нашим, и вашим — московитам, ляхам, туркам. И под тебя, государь, уже подлаживается, перемены почувствовав. А сам поборами народ обложил на Гетманщине, от полковников себе мзду не просит, а сам требует, да подношений всяких!
Зерно побагровел, ладони сжались в кулаки — запорожец ненавидел всеми фибрами души тех, кто измывался над населением. А на крепостников вообще люто злобствовал — прошедший через издевательства от помещиков и рабовладельцев, но сохранивший душу, всегда будет выступать на стороне угнетенного народа.
— Зло, государь, от веры идет, от тех, кто Божьи заповеди не соблюдает. Так, унию приняв, на Галичине под католиков легли. Дьявол, прости Господи, по малости искушать начинает, но если палец ему дать — то душу погубит. Вот где корень зла, что случилось в