Пока все бегали туда-сюда, во врачебный кабинет, где была оказана помощь рабочему с сифилитическим сужением гортани, вошёл Концевич. Бедняга сидел на кушетке, и первоначальная эйфория оставила его, теперь он выглядел перепуганным. Едва кинув взгляд на пациента, Дмитрий Петрович понял, в чём тут дело. Сифилис реально пожирал Российскую империю, так что операция была рутинной. Подойдя к столу, он обнаружил каракули рабочего.
– Прохоров Федот Иванов сын, сорока трёх лет. Подсобник карамельной мастерской фабрики Белозерского, – прочитал он.
Прохоров кивнул, беззвучно шлёпая губами.
– Хм!
Ординатор внимательнее оглядел мужика.
– Чего задрипанный такой, Прохоров Федот? У Белозерского заработки в три раза больше, чем у большинства фабрикантов.
Прохоров замялся, застеснялся, изобразил, мол, в деревню отсылаю, но Концевич продолжал его пристально сверлить. Работяга сдался и признался: пощёлкал себя пальцами по горлу, изобразил бабью фигуру.
– Всё с тобой ясно, Прохоров Федот. Сладкая жизнь в копейку влетает?… Так отпустить тебя не можем. Вылечить, впрочем, тоже. Сейчас пришлю сестру милосердия, она тебя в палату снарядит.
Аккуратно сложив бумажку вчетверо, Концевич положил её в карман.
– Надо же! Карамельная мастерская!
Посреди гостиной Ларисы Алексеевны стояла Стеша. Она была ещё слаба, её слегка пошатывало. Бледная, синяки под глазами. Но в хорошем скромном платье, преподнесённом ей Ларисой, она выглядела измотанной учительницей. Некогда Стеша была хороша собой, и былая красота исчезла ещё не безвозвратно. Лариса Алексеевна бесконечно сострадала своей бывшей девке, но оставлять её здесь далее становилось опасным. А посему – невозможным. Лариса Алексеевна не могла ввергать себя в неприятности – по ряду поводов и из-за одной, единственной, главной причины.
Она протянула Стеше пачку ассигнаций:
– На вот, возьми! Доктор дал. И я добавила.
Девка равнодушно привычным жестом спрятала ассигнации за лиф. Следом хозяйка поднесла и поставила у её ног небольшой ладный чемоданчик.
– Вещей тебе собрала.
– Сейчас уйду, – глухо выдавила та.
– Уйдёшь! Только не останавливайся. Из Питера, из России убирайся!
– Куда? – Стеша посмотрела на Ларису Алексеевну с немалым удивлением.
– Да хоть куда! Лучше всего в Америку. Чтобы стать гражданкой Соединённых Штатов, достаточно до берега добраться. Тут хватит, – кивнула она на лиф. – И даже на первое время останется. Начнёшь новую жизнь!
– Кто сказал, что новая будет лучше старой?
– Никто не сказал! Но ты хоть попробуй, дурища!
– Ах, хозяйка! Куда ни доберись, добираешься туда ты и только ты, и никто, кроме тебя.