– Прежде пропагандой, мой дорогой.
– И далее – не менее прежнего, ибо проскрипции требуют взвинченности этих несчастных глупцов, жаждущих стать рабами свободного труда!
Яков Семёнович расхохотался, словно изрёк невесть какой гениальности остроту. Они уже подошли к дверям, он резко оборвался и зловеще прошептал:
– И плодим этих сифилитических революционеров мы! Мы с вами, господин полицмейстер! Мы здесь именно для того, чтобы плодить сифилис, убивающий чувства, честь, совесть. Мы множим заразу революции!
– Вы здесь именно для того, господин доктор, чтобы пресекать распространение сифилиса!
Полицмейстер глянул на товарища холодно и, распахнув двери, пригласил войти первым.
Вскоре они пили чай в гостиной Ларисы Алексеевны. Хозяйка была суха и заносчива с полицмейстером. С господином доктором – сверх меры любезна.
– Андрей Прокофьевич, прошу простить, у меня не прибрано, – сказала она совершенно безразлично.
Полицмейстер поедал Ларису Алексеевну взглядом настолько личным, что это нарушало все приличия. Если уместно о каких бы то ни было приличиях вести речь в борделе.
Яков Семёнович делал вид, что чрезвычайно увлечён конфетами. Или же не делал. Штатный врач публичного дома, господин Сапожников, страстно любил кондитерские изделия.
– Грешен! – объявил он, шурша очередным фантиком. – Люблю сладкое. Белозерский совершенно заслуженно носит звание «императора кондитеров». Больше ста лет семейного ремесла, не кот чихнул! Его пращур в шестьдесят четыре года пришёл по оброку в город на заработки, барыня его смекнула, что так от него выгоды больше. Скоро и выкупился, и своих…
– Яков Симеоныч! – перебил его полицмейстер, любивший произносить отчество товарища на сионский лад.
Сапожников простодушно хлопнул себя ладошкой по лбу, с виноватой миной отложил взятую конфету и достал из внутреннего кармана официальную бумагу, неспешно её развернул, тщательно прочистил горло и начал торжественно декламировать:
– «Приказ по кавалерийскому юнкерскому училищу…» Номер, число, печать, соответствующие факсимиле. «Дабы обезопасить юнкеров от заразы при половых отправлениях, устанавливается следующее…»
– Лариса Алексеевна – женщина образованная. Читать и писать обучена на нескольких языках. Просто передайте приказ! – вновь прервал его полицмейстер, на сей раз почти грозно.
Врач сделал вид, что смутился, и, привстав, неловко сунул бумагу Ларисе. Затем, усевшись, безо всякого смущения принялся за отложенную конфету.
Лариса Алексеевна, пробежав бумагу, подняла на полицейского исполненный гнева взгляд.
– Взводами?! Понедельник, вторник и четверг?! Три дня обслуживать… взводами?!