– Руки! И отношение к отправлениям организма! Иначе говоря, элементарная чистоплотность!
Хохлов был до крайней степени чистоплотным человеком, и вовсе не потому, что был врачом. Гений хирургии Пирогов, например, вовсе не был чистюлей… Профессор отогнал от себя все мысли. Он вынужден был вызвать золотаря: человеческий помёт превысил все допустимые нормы, и случилась некоторая аварийная неприятность, ибо университетская клиника до сих пор не была оснащена образом, соответствующим современности. А расплатиться прямо сейчас ему было с ним нечем.
Когда у профессора возникла ментально-чувственная пауза, парашник успел продвинуться в глубь кабинета, ибо народ этот требовал к себе уважения и получал его. Отнесись к отходнику непочтительно, так он зарвавшемуся содержимое бочки на его же двор опорожнит.
– Драгоценный вы мой! – опомнился профессор. – Едва деньги будут, клиника рассчитается за вывоз экскрементов.
– Ну кане-е-ешн! – протянул золотарь, смелее подступаясь к профессору. В глубине души он никак не мог понять, отчего такой солидный человек, чистого происхождения, господской должности, никогда не гаркнет на него. Справедливости ради, он к профессору относился благосклонно, потому как тот спас его сынишку, и совершенно бесплатно, стоит отметить. Но если разок-другой кому спустишь, так на третий он уже и на голову присядет, да и слухи пойдут, а у Прохора – солидная репутация в своём деле! Так что он не то чтобы бедствовал, напротив, как говорится, «мы в день целковый получаем, а тебе и вся цена грош». Так что скорее по привычке без платы не желал удаляться. – Снова-здорово! Экс… кс… кр… «ночное золото» для Прохора всегда есть! – как и положено уважающему себя цеховику, говорил он о себе в третьем лице. – Это всегда пожалте! А денег для Прохора у нас нет, этого нет так нет, пардонов просим!
Прохор размашисто развёл руками, и профессор поневоле сморщил нос, за что его тут же обожгло стыдом. За то, что смеет быть недовольным запахом жизненно важной профессии Прохора, но особенно за то, что денег нет. Даже личных. Деньги давно были в ведении супруги. Иначе бы профессор все их тратил на нужды клиники.
– Голубчик Прохор Иванович, я вам премного благодарен! Если бы не вы…
Но Прохор Иванович раздухарился. В любой другой день он отпустил бы услугу в долг, как делал не раз. Да и не столько оплаты ему хотелось, сколько погутарить с приятным человеком. А как к этому «зверю» – беседе с хорошим образованным человеком – подойти, позолотчик не знал.
Матрёна Ивановна, важная как главнокомандующий перед наступлением, шла по коридору на всех парах. Рядом с ней семенила Ася, виновато лепеча: