ТАНЖЕР, НОЯБРЬ 1954
Дорогой мой падре Кестельнуово!
Я было уже думал больше не писать Вам. Не хотел Вас огорчать. Вы не догадываетесь, что со мною произошло?
Это подкралось ко мне бесшумно, падре, как подкрадываются годы. Я узнал об этом второго января после полудня, гуляя возле пирамиды Хеопса. С нею я простился без слез и без радости, как картахенец Кривой Лопес, герой известного сонета, прощался со своими старыми башмаками.
Я все уже Вам сказал? Нет? Так знайте, падре, не буду тянуть. Я пришел к атеизму.
Не знаю, почему у меня вдруг появилось желание написать Вам об этом. Возможно, я сам себе ставлю какую-то ловушку. Возможно.
Я живу в этом мавританском порту, живу среди мавров. Они терпеть не могут, когда их называют маврами. Надо говорить: мусульмане, арабы, магометане; но я говорю «мавры», и до сих пор меня еще не убили. Напротив, они меня любят. Я говорю по-арабски, живу с парнями из «Истикляль» ', я подкладывал бомбы в Рабате и в Касабланке, участвовал в ограблении банка в Марракеше и пишу Вам это письмо, зная, что оно может попасть в лапы французской «Сюрете». Но мне плевать. Одно из немногих
>1 «Истикляль» — политическая партия в Марокко, основанная в 1943 г., активно боролась за независимость.
моих удовольствий — игра с опасностью. Все это я делаю без внутреннего убеждения. С моими друзьями-арабами меня связывает некая неопределенная солидарность, суть которой скорее эстетическая, чем человеческая. Иногда мне кажется, что я их люблю. Но только иногда. И меня ни капли । не тревожит, что сегодня или завтра меня могут убить.
Парни из «Истикляль» планируют новые акции в Танжере и в Испанском Марокко. Я тем временем работаю на катерах контрабандистов, которые везут отсюда сигареты, виски, оружие к берегам Балеарских островов или на Сицилию. Как видите, я покинул Пия X11 ради Счастливчика Лучиано, который, из своей ссылки в Италии, заправляет контрабандной торговлей в западной части Средиземного моря. Мы ведем перестрелку с таможенными катерами. Они нас уважают, но иногда кое-кого и пришьют. Конечно, жизнь нелепая, но мне нравится.
Все началось уже довольно давно. Во время одного из рейсов на «Нортумберленде» к нам в Гавре села еврейка-сефарди, возвращавшаяся в Александрию. Еще никогда меня так не пленяла женщина с первого взгляда: орлиный нос, хищный рот, глаза колдуньи, стан одалиски и несравненная походка восточных женщин. Вдобавок богемный нрав, причудница, наследница фирмы по экспорту хлопка и обширных поместий на обоих берегах Нила. Эта Сима и Александрия побудили меня уйти с «Нортумберленда». Мы прожили вместе восемь бурных месяцев: кабала, гашиш, космополитическое общество, но главное — безудержная страсть. Ради Симы я без угрызений совести уничтожил бы цель.'й легион таких, как тот Москера. Я был готов погибнуть с нею в любой безумной затее. Но в один прекрасный день я ей наскучил, и она сменила меня на немца-археолога. Рассказывать — длинная история.