С возмущенным кряхтением Алена втискивается в колготки и берется за кофту. Я снова кидаюсь к родительской двери и, не дождавшись ответа на свой стук, просовываю нос в комнату. Мама сидит на кровати и навертывает на стопы какие-то водоросли.
– Мам, я иду за хлебом.
– Угу.
– Ты могла бы немного поиграть с Алёной, пока меня нет?
Она надевает на стопы целлофановые пакеты и только потом подымает на меня глаза:
– Может, хватит уже сваливать на меня свои родительские обязанности? Дай мне хотя бы в субботу уделить время самой себе.
Я затворяю дверь и возвращаюсь в свою комнату. Алёны и след простыл.
– Кот, ты где?
Я торопливо собираю разбросанные на ковре вещи и запихивают их в шкаф. Из прихожей доносится сосредоточенное сопение. Я выглядываю в коридор и обнаруживаю, что Алёна уже натянула синтепоновый комбинезон. В голове у меня тут же вспыхивает тревожная кнопка: если дочь сейчас вспотеет, ее легко продует. Чтобы не допустить этого, я натягиваю на себя пуховик – прямо поверх домашней футболки и лосин – и выскакиваю с малышкой на лестницу. «Магнит» через два дома – авось не замерзну.
На мое счастье у пуховика теплый капюшон, а в карманах находятся варежки.
Пока мы спускаемся по лестнице, Алёна всё время бормочет какие-то стишки. Перед тем как выйти на улицу, я поворачиваю дочь к себе и проникновенно смотрю ей в глаза.
– Так, кот, давай договоримся: на улице рот должен быть заперт на замочек. Если будешь болтать на ветру, у тебя заболит горло. Ты же не хочешь в больницу?
В Алёниных глазах вспыхивает ужас.
– Нет.
– Вот и отлично. Тогда играем в молчанку. Если не услышу от тебя ни звука, куплю пирожное.
Выйдя на крыльцо, я замечаю на рекламном щите, прикрепленном слева от двери, ярко-розовый лист бумаги. Наверное, у работников ЖКХ опять важное сообщение.
– Постой немного спокойно, мне надо кое-что посмотреть, – говорю я дочери и сосредотачиваюсь на новом объявлении:
«Двенадцатого декабря, в связи с ремонтными работами, будет отключен газ. С восьми утра до девяти вечера».
Так, а двенадцатое у нас что? Среда?
Мое внимание вдруг привлекает странный звук, вроде хлопка. Я нехотя отрываюсь от подсчетов и оглядываюсь: мой ребенок словно сквозь землю провалился.
– Алёна, ты где?! – кричу я, отплевываясь от снега. – Доченька? Котик?!
В ответ ни звука. Душу сковывает ледяной ужас. Я выбегаю на дорогу, вплотную прилегающую к нашему дому, и, не помня себя, оглядываюсь по сторонам.
– Алёна!
За стеной метели почти ничего не видно. Куда бежать? Где искать?
– Алёнушка, котенька! – голосю я, бестолково озираясь и балансируя на грани обморока. Как это возможно? Куда может деться ребенок за пару секунд?