В этот раз размаха хватило. Он намертво вцепился дрожащими пальцами в скалу и толкнулся правой ногой, выбрасывая тело вверх. Подтянулся и протиснулся в узкую трещину.
Несколько мгновений он усиленно моргал, здесь было темно, как в погребе, и пахло так же – сыростью и тяжёлым духом земли. Скалы над головой сходились так близко, что неба не было видно. Осторожно прощупывая путь, он спустился вниз. Под ногами хлюпнуло, Гвен поморщился – башмаки и так промокли – и невольно поджал пальцы. По камням бежал маленький ручеёк, дно ущелья было узким, и ручей занимал его полностью. Верно, это тот самый, что привёл его сюда. Тот источник, что бежал из-под снега крохотными струйками. Вот только куда он ведёт? Жаль, не догадался прихватить фонарь, да и огниво оставил с вещами в котомке. Но глаза постепенно привыкли к сумраку, и Гвен пошёл вперёд, ведя левой рукой по влажной стене.
Гвен не любил тёмные узкие места. В тех немногих городах, что он прошёл по пути к замку, именно в таких закоулках располагались дешёвые трактиры и ночлежки, на которые у него хватало денег. Он раз сунулся туда и еле ноги унёс – три ночи потом стоял в ушах жесткий гогот, переходящий в рык, булькающий смех и женский визг…
Но эта темнота хоть и отдавала гулом капель и всхлипами воды под ногами, пахла иначе – сырой свежестью зимы, талым снегом, землёй. Да и свет все явственней сочился сверху сквозь разошедшиеся своды и ветки деревьев, тянущихся друг к другу.
Тихий лаз был невелик. Скоро Гвен наткнулся на груду беспорядочно наваленных камней, преграждающих выход. Круча высилась перед ним, уходя наверх к деревьям, заглядывающим внутрь со склонов. Он принялся карабкаться, едва ли задумываясь, есть там выход или нет, но вдруг отыщется щель, похожая на ту, через которую он сюда попал.
Наверху была не щель – «окошко». Круглое, как дыра кроличьей норы. Гвен высунулся почти по пояс, отчаянно балансируя руками и ногами и ловя ртом резкий зимний воздух, свиваемый ветром в спирали. Под каменным завалом начинался обрыв, отвесная скала шла на сотню локтей вниз, по ней, журча, сбегали струйки воды и вливались в шумный горный поток, несущийся с севера на юг и постепенно теряющийся в холмах долины.
Значит, Тихий лаз ведет в еще одно ущелье – большое и неприступное. Зачем старик отправил меня сюда?
Он повертел головой, оглядываясь, ветер холодил вспотевший лоб. Этот завал – дело рук человека или случайная осыпь дрогнувших гор? Ручеёк отыскал дорогу меж камней, маленький, но упорный, видно, он испокон веков бежал здесь… Гвен повернулся на спину, в лицо ему брызнула ослепительная зимняя синева неба, он торопливо подтянулся и вылез из дыры, удерживая тело на самом краю, руки сжали корни сосен, росших на сводах Тихого лаза. Свежие мозоли лопнули от жесткой хватки, но любопытство жгло сильнее боли – он половчее упёрся ногами в скалу и повис на корнях, обернулся через плечо, посмотреть, как далеко сбегают корневища. Взгляд его пытливо скользил по стене, вдруг он тихо охнул, напрягся, подтягивая сползающее тело, и еще сильнее вытянул шею, всматриваясь – по стене вниз сбегали ступени. Они начинались прямо под завалом, справа от ручейка, некоторые были сбиты или осыпались, но большинство уцелело в схватке с ветром, водой и временем.