– Кхм, моё почтение… Гвен Тилори, ученик старого короля.
Глаза ее вмиг посерьезнели, она присела в ответном быстром реверансе.
– О, так вот, куда ты идешь!.. И хворост, верно, ему несёшь… Ну пойдём, я тоже к старому замку путь держу.
Склонив помрачневшее лицо, она потянулась за корзиной.
– Позволь мне! – Гвен, помнящий недавний упрёк, рванулся следом.
– Ну берись, понесём вместе, если на дороге разойдёмся.
– Разойдёмся. Дорога здесь широкая.
Роста они были примерно одинакового, но более крепкий Гвен шагал шире, поэтому они сперва сильно толкали друг друга, нервно смеясь и бросая короткие взгляды, но скоро приноровились и зашагали в ногу по припорошенной вчерашним снегом дороге.
Когда повернули на тропку, ведущую к сторожке, Гвен решительно потянул корзину на себя.
– Давай я донесу, здесь уже не разойдёмся – узко.
Девушка согласно кивнула и помогла ему перехватить плетёную ручку.
Старик не ждал их – каменная кладка ворот, на которой он обычно сидел, пустовала. Гвен поставил на неё корзину и, стянув с плеч короб, пристроил его рядом.
– И давно ты его ученик? – тихо спросила девушка за его спиной.
– Как первый снег лёг, – так же тихо ответил юноша.
– Что ж ты даже имени моего не спросишь, Гвен Тилори?
– О… Так я знаю его, – он улыбнулся своим прежним мыслям о сердобольной кумушке, приглядывающей за стариком. – Ты – Марта.
– Да, – она радостно кивнула в ответ.
– Иди в дом, Марта. Я разложу хворост.
Когда Гвен зашёл в дом, там уже царила суматоха, словно накануне праздника. «Ну, конечно! – хлопнул он себя по лбу. – Послезавтра же Йоль, самое долгая ночь в году. А я так и не сходил в замок, – озноб пробежал дорожкой по спине. – Потом. Сегодня уже не успею». И он шагнул в разрумяненную жарким огнём очага комнату, наполненную запахами от многочисленных свёртков и горшочков, выставленных Мартой на узкий деревянный стол. Сама девушка развязала шаль, крест-на-крест схватывающую грудь, сбросила капор с каштановых кудрей и порхала вокруг.
– Здесь мёд, здесь масло, это запечённая с имбирём щука, это бараньи потроха с луком, горохом и сухарями, это бекон, это перетёртая фасоль с чесноком и дуанским перцем, это пирог с рябчиками – не спрашивай, как я его раздобыла! – а этот – с сушеными сливами, сутки вымачивала в вине, это луковая похлёбка, ещё горячая, – приговаривала она, снимая шерстяной лоскут с глиняного горшка с плотно привязанной крышкой. – А это – эль! Хозяин вчера только из пивоварни забрал.
Марта выгрузила тёмную пузатую бутыль на стол и победоносно оглянулась. Видно, она была очень горда собой. Вид Гвена, изумлённо глядящего на всё это изобилие, добавил ей ликования, и, бодро хлопнув в ладоши, она провозгласила: