Он пошёл в спальню, достал свои медицинские причиндалы, и тут вспомнил, что Света, племянница жены, привезла ему из-за границы прибор, который измеряет уровень сахара в крови. Иван пользовался им пару раз, да потом и забросил – уж сильно пугали высокие сахара.
– А сейчас, сахар должен быть огромным… Во-первых, не поставил укол, во-вторых, сожрал много недозволенного…
Иван пробил специальным перфоратором палец на руке, выдавил капельку крови, и засунул её в прибор индикаторную полоску.
– Нифи… норма!.. Чудеса! Четыре и восемь, вместо… вместо…
Он даже затруднялся сказать, ожидая увидеть запредельную цифру.
– Мать,– крикнул он, решив инсулин не ставить. – Я пойду, прогуляюсь, пивка бахну…
Юлия Харлампиевна откликнулась:
– Ну, ты это… полегче там… Деньги в шкатулке! Да погоди, я сама принесу! Тебе ж нельзя пиво!
«Вот что значит вовремя и с толком обработать!» – Иван ликовал.
Жена вошла в спальню, на ходу надевая очки – она с детства страдала близорукостью, им без очков почти ничего не видела.
– А-а-а!! Караул!!! Ты кто, насильник проклятый! Пропади немедленно, а то щас милицию вызову!
Надо сказать, что последние слова она произнесла, не совсем уверенно, более того, почти с нежностью.
– Да я это, Юлька! Просто я сегодня помолодел как-то неожиданно совсем, и не знаю, почему.
Супруга, узнав родной голос, немного успокоилась:
– Ты что, старый, молодильных яблок обожрался, или как?
Иван облегчённо вздохнул: «Ну вот, всё становиться на свои места, всё, как всегда, те же разговоры и даже интонации»
– Ничего я не обожрался… Ну я пойду…
Жена, посмотрев на супруга, и вспомнив совсем недавние события на кухне, ревниво сказала:
– Ты там недолго и не очень-то…
Иван, чмокнув супругу в щёчку, сказал:
– Я быстро…
Он вышел на улицу, чувствуя себя человеком, который может не только свернуть горы и осчастливить несметное количество бесхозных молодух, и дам бальзаковского возраста, нет, это было большое, сильное и многогранное чувство, которое не так-то просто объяснить – оно с трудом поддавалось описанию. Здесь было очень многое: он совершенно не хотел «забивать козла», хотя раньше охотно предавался этой древней игре, не считаясь со временем, больной спиной и погодой.
Он безумно хотел приключений, веселья и жаждал упиваться жизнью. В общем, как сказал бы великий Гоголь: «Дайте мне другое перо…», потому что описать чувства Ивана Порфирьевича в точности, не представляется возможным – «Нельзя объять необъятное».
Иван направился в ближайший бар. В баре, под названием «У Хачика», народу было мало. Объяснялось это тем, что первые клиенты, похмелившись, уже ушли, а молодёжь, после ночных забав в упомянутом баре, отсыпалась дома, готовя себя, таким образом, к сегодняшней ночи. В баре тихонько играла какая-то сладкая музыка, которую, как показалось Ивану, он где-то уже слышал раньше.