) Тася, родная, ну перестань. Мало ли что в медицинских журналах пишут, это болезнь новая, мало изученная. И статистика по ней некудышная… Я вот что думаю, а если нам раствор морфия заменить на дистиллированную воду?
Тася (рыдая). Пробовала, пробовала уже. Только Миша сразу все понял. Он тогда разозлился ужасно, шприц в меня швырнул…
Иван Павлович. Нет, Тася, нет. Так сразу нельзя, конечно… Разбавлять раствор водой потребуется постепенно, процесс это долгий, может растянуться на многие месяцы…
Тася (с надеждой). Пусть, пусть на месяцы. Лишь бы получилось. Ведь может получиться?
Иван Павлович. Будем надеяться. Попробовать, несомненно, стоит. (Встает решительно.) Вот что, Тася, ты побудь пока здесь. Ты ведь сейчас в аптеку собиралась?
Тася. Да, я ночами хожу. Чтоб не узнал никто.
Иван Павлович. Я сам схожу. У меня есть знакомый провизор, вот я с ним и переговорю относительно этого дела. Он будет делать раствор по моему указанию. Посмотрим, может, что и выйдет. (Одевает сюртук.) Ты здесь пока подожди. А я постараюсь как можно скорее. (Кивает Тасе и выходит.
Тася (некоторое время сидит, сжавшись в комочек, потом медленно подходит к углу с образом и нерешительно опускается на колени и неумело крестится). Господи, если ты существуешь на небе, сделай так, чтобы этот кошмар закончился! Если нужно, пусть Миша уйдет от меня, лишь бы он излечился! Господи, если ты есть на небе, соверши чудо!
Конец третьего действия
Гостиная Булгаковской квартиры в Киеве, сентябрь 1919-го года. Вера, Варя, Варвара Михайловна и Иван Павлович сгрудились у окна и машут на прощание. Слышен стук копыт и грохот отъезжающего экипажа. Провожающие потихоньку расходятся от окна.
Варвара Михайловна. Все-таки, мне кажется, мы напрасно не поехали проводить Тасю.
Вера. Мама, ну ты же слышала, что сказал Сережа. На вокзале – давка страшная. Тебя бы там насмерть затолкали.
Варвара Михайловна. Да, это правда… Но мне так хотелось проводить Тасю…
Варя. Не волнуйся, муж мой прекрасно справится сам. Мы в этой толчее ему бы только обузой были. (Видит, что Варваре Михайловне плохо.) Мама! (Подхватывает ее под руку и усаживает в кресло.
Иван Павлович (бросаясь к своему докторскому саквояжу). Вера, воды, пожалуйста. (Вера, убегает, Иван Павлович отмеряет капли в мерный стаканчик.) Сорок девять, пятьдесят…
Варвара Михайловна (утирая слезы платком). Все, все идет наперекосяк. В какое ужасное время мы живем. Как будто какой-то рок навис над нами, семья рушится, разваливается на глазах… Детей разметало в разные стороны…