Мишка видел сверху, как Молчун зачерпнул ведром, потом разделся и бултыхнулся в воду. На всплеск выскочили из-за катуха остальные братья — Колька, Гринька, а за ними Карась. Взбивая желтую пыль, на бегу стаскивали одежду. Как сомы, до дна взмутили воду — белая метель пропала. Пуще заметались стрижи.
Купальная пора по-старому прошла. Когда еще Илья намочил в воду. Но братья Долговы в людские побаски не верили, а там, черт его знает, может, и взаправду приспичило пророку по малой нужде… А что с того? Вода в Салу текучая — давно пронесло в Дон, а там и в море Азовское.
— Вода холодная… — Мишка свел лопатки. Глаза у Федьки потеплели.
— До заморозков бултыхаются… Что не спрашиваешь, вернулся с чем?
— Скажешь.
Вот что в нем нравится Федьке больше всего. Ни капельки любопытства. С восхищением оглядел его мускулистую шею. Вспомнил о своей мальчишеской выходке в беседе со Скибой, опять настроение упало. Долго смотрел на скворечник, прибитый к каплиевскому флигелю.
— Сталинград наши сдали. Мишка, бледнея, сказал глухо:
— Не трепись.
— Бои на окраинах…
— Другой разговор.
— А по-моему, кончать всякие разговоры. — Федька стукнул ребром ладони по краю обрыва. — Припеваючи живут они у нас в станице. Баб даже завели себе…
Мишка опустил глаза — намек явный на Соньку. Далась она, Сонька эта!
— Еще одна курва в станице… Феня рябая, билетерша…
Вырвал Федька из рукава торчащую ниточку, взял в рот.
— Картавкина работа. Гарем для фрицев вьет, баб молодых сбивает. Вчера одна, сегодня другая может влипнуть.
— К стенке… Чтоб другим неповадно. — Мишка сурово свел брови. — Судить предателей. И Феньку, и… Соньку.
Протопали босыми ногами братья. Отдуваясь, с полным ведром, последним бежал Молчун. Федька, проводив за бугор погасший краешек солнца, вздохнул:
— И чего она тянет… Галка.
— А Ленька придет? Я забегал, дома не было.
Спросил Мишка и по его лицу догадался, что старался-то он зря. Отвалил от яра кусок, швырнул вниз. Из бурьяна выпорхнула зеленая длиннохвостая птичка. Вскрикнула тревожно, едва не касаясь воды, перелетела на тот берег, скрылась в камышах.
— Ты знаешь его…
— И что?
Энергичным жестом Федька сбил с глаз волосы. Черные крапинки зрачков расширились, странно изменив выражение всего лица; нижняя толстая губа подрагивала. Он ждал от Мишки этого вопроса и приготовился к ответу.
— И отца знал, как же… Людьми руководил. А на поверку — кто он? — Потер покрасневшую шею. — Не-ет. Хочешь знать, отцу бы покойному на слово не поверил. Делом покажи. А то… Сопли распустил. Какой он отец? Враг! Тут раздумывать нечего. С маху рубить. А кишка тонка… Посторонись.