Барсику надоело слушать беседу, в которой о нем отзывались не очень-то хорошо. Поэтому он протяжно зевнул, продемонстрировав девочкам белые острые зубы и розовый шершавый язычок. Как следует прозевавшись, Барсик сказал:
– Будем считать, что у вас честная ничья. С шахматами на сегодня пора закругляться!
– Барсик, что ж ты так громко зеваешь, сейчас снова родители прибегут, – с упреком в голосе сказала Катя.
– Не прибегут, – отрезал Барсик. – Не до вас им.
– Но все же, соблюдай осторожность, будь так любезен, – не унималась Катя.
Пока кот с Катей препирались, Настя молча собрала шахматные фигуры и убрала доску на место. Нашла на столе какой-то клочок бумажки и уселась с ним на свой диванчик.
– Катя! – позвал папа Володя с кухни. – А ну иди ешь скорее, не поужинала даже!
Прекратив спор, Катя убежала на кухню. На кухне Катюшу дожидались ужин и папа. Ужин стоял, а папа сидел. Катя тоже села и только тогда почувствовала, как сильно она проголодалась.
Папа смотрел на то, с каким аппетитом ест дочь и не уставал ее нахваливать. Обычно Катя ела вяло, больше размазывая пищу по тарелке, чем отправляя ее в рот. Восторгающийся папа сейчас больше походил на бабушку Галю – это ее умилял каждый съеденный внучкой кусочек. Но на то она и бабушка.
– Пап, – сказала Катя с набитым ртом, – ты так меня хвалишь, как будто я учебный год закончила с одними пятерками. Как минимум.
– Кушай, кушай, – папа Володя погладил дочь по голове. – Как вы там с Настей? Ладите?
– Вроде бы, – Катя не стала вдаваться в подробности.
– Ага, – папа потер переносицу по старой привычке. Он делал так раньше, когда еще носил очки. Очков на папином лице уже давно не было, но привычка от волнения тереть переносицу – осталась.
– Я что подумал, – заговорил папа Володя, – послезавтра же уже выходные. Может, возьмем Настю, да и в парк махнем? Где мы были, когда ты совсем маленькой была. Хотя ты, наверное, не помнишь…
– Помню, – Катя чуть-чуть наморщила носик. – Пап, ну мне уже тогда там не понравилось. А сейчас тем более – что мне там делать? Идите втроем.
Катя вымыла посуду, аккуратно поставила ее сушиться и направилась к себе. В дверях кухни она притормозила, подумала, повернулась к папе Володе и сказала:
– А вообще, я подумаю. Насчет парка.
Катя ушла, а папа остался на кухне. Он сидел за столом с мечтательной улыбкой, тщательно размешивая сахар в давным-давно остывшем чае.
Возле двери своей комнаты Катя остановилась и прислушалась. Ей было интересно, что происходит у Барсика и Насти, пока ее – Кати – нет. Из-за дверей доносилась приглушенная возня. И, кажется, там кто-то прыгал. Прекрасно зная повадки и кота, и сестрицы, Катя могла предположить, что скачут они оба. Вместе. Или по очереди.