Остатки бросила собаке, только та есть не стала, сидела и смотрела на меня с обидой в глазах. Вспомнились слова Мороза про помои и собаку. Глянула я на животину и рассмеялась сама себе. Стул отодвинула и жестом пригласила пса:
– Коли хочешь есть как человек, сядь за стол!
Недоразумение это только хрюкнуло, а потом встало передними лапами на стул, подтянулось грациозно и взобралось целиком. Я упёрла руки в бока и покачала головой:
– Ла-адно, ты победил!
Остаток вечера мы провели, поедая заморские кушанья и мило беседуя. Впрочем, тихо сама с собою я вела беседу-монолог, а пёс внимательно слушал обо всех моих женских бедах.
И на мужа пожаловалась – что замок мой захватил, женился, даже пояс не снял и не собирался вообще, ведь ключ искать – это надо за тридевять земель топать не пойми куда, а у новоиспечённого короля колики и ревматизм.
И на падчериц поплакалась – я к ним со всей любезностью, вечно угодить старалась, а эти две высокомерные фифы только носы воротили, всё им не так и не эдак. И прислугу обсудила во всех подробностях – совсем меня уважать перестали и слушаться, подлизы и прилипалы мужнины…
А как ночь настала, грусть-тоска на меня навалилась такая, что реветь захотелось. Одна, совсем одна, даже Мороз сбежал – видно, не выдержал характера моего. Собака не в счёт – что со зверя взять? Ласковый и смышлёный пёс, но не человек. А Мороз, хоть и пристаёт постоянно с какими-то неясными намерениями, мужчина всё-таки! Да и обещал от мужа избавить. А как избавит, ежели нет его никогда?
Ну и разрыдалась, повалившись на кровать, уткнувшись в одеяло лицом, да всё высказала в сердцах – что жить так больше нет мочи, что лучше б я в сугробе замёрзла насовсем, что не нужна никому, а кто притворяется, что нужна, хочет только лишь мои земли да золото в сундуках.
Пришёл ко мне пёс, улёгся рядом и давай лицо облизывать, слёзы вытирать. Уснули мы снова в обнимку, и сон мне приснился странный-престранный. Будто сижу я на королевьем троне в своём замке, а рядом, на королевском, чёрная собака. И правим мы с псом дружно и справедливо.
Кажется, все-таки было в этой пасте-шмасте что-то не то. Может быть, мухоморы?
– Василисушка… – и голос такой, главное, ласковый-ласковый. И в шейку так кто-то нежно-нежно целует. – Василисушка…
– Ммм? – томно протягиваю я, ощущая, как чужая рука мягко поглаживает мое… Ну, пусть будет платье.
– Василисушка, а что у нас на завтрак?
Так испортить прекрасное утро может только мужчина. Нет, ну честное слово! Где романтика? Где завтрак в постель, в конце-то концов? Где подвиги там во имя моей красоты? Вот когда не завоевал еще наше королевство муженек мой, рыцари с моим именем на устах столько подвигов совершали! И дракона убивали, и разбойников ловили, а этот…