С этими словами я убрал подаренную саблю и вытащил из притороченных к седлу ножен свой старый, привычный клинок. Вернув мне усмешку, Еруслан также обнажил оружие и несколько грузно слез с коня, создав полное впечатление неуклюжести и медлительности, что вызвало у меня довольную улыбку. Может, ты и был хорош лет так пять назад, но сейчас зажрался, дружинный, оброс жирком, замедлился и наверняка утратил былую сноровку…
С этими мыслями я двинулся навстречу к противнику, также шагнувшему вперед. Народ быстро сориентировался, образуя вокруг нас круг-«ристалище», что-то ободряюще закричали ратники с обеих сторон, только один батюшка попытался несмело вмешаться:
— Да вы чего? Вы чего удумали, охальники, кровь друг другу пускать?! Да разве ж это по-христиански?! Разве можно…
Но никто на батюшку внимания не обратил, а его не слишком громкие возражения прервал зычный оклик Ждана:
— Егор, пусти борову кровь!
— Да, бей его!
— Не подведи, дружинный, упокой бродника!
М-да… Слишком велика оказалась наша взаимная ненависть и желание скрестить клинки — так велика, что передалась собравшимся на площади людям, возжелавшим во что бы то ни стало увидеть кровь, и потому не услышавшим увещеваний священника… Правда, бабы с малыми детками поспешили удалиться — зато остальные сплотились вокруг нас неразрывным кольцом.
Всего за пару ударов сердца мы с дружинником сблизились настолько, чтобы я мог разглядеть цвет его глаз — серый, кстати. Злобно скривив губы, Еруслан с ненавистью прошептал:
— Ну что, бродник, готов смерть принять?!
— А ты что, дурак, выходит в свою ложь сам поверил?!
Ничего не ответив, противник резко скакнул вперед, умело рубанув сверху-вниз, с правого бока. Но я успеваю перекрыться плоскостью клинка, направленного острием вниз — и тут же на обратном замахе рублю с оттягом в ответ, целя в основание шеи! Однако поединщик умело перекрывается щитом — и неожиданно резко бьет ногой в мой живот, оттолкнув назад и заставив на мгновение потерять равновесие. Всего на мгновение — но в этот самый миг на мою голову обрушилась вражеская сабля!
В голове шумит, в глазах на секунду темнеет… Зараза! Еруслан, видимо, только прикинулся грузным и неповоротливым! А теперь вот подловил… Клинок дружинника хоть и не прорубил шелома, но явно оглушил меня, отправив в состояние «грогги». И тут пригодился мой спортивный опыт: в полубессознательном состоянии я инстинктивно развернулся на пятках, резко выбросив правую руку, описавшую стремительный полукруг! Этакий «бэкфист» с саблей, обрушившейся на изумленного противника, готовившего добивающую атаку — а теперь вынужденного защищаться! Причем удар получился столь сильным и быстрым, что мой клинок провалил поставленный противником блок, и самым острием зацепил тому щеку! Ближник княжича невольно вскрикнул, отступив на шаг назад — и тут же я резко бросился вперед, ударом щит в щит свалив поединщика на колени!