Во время всей моей тирады Натан стоял довольно безучастно. Он выслушивал каждое слово. Они входили в него, и не просто пролетали мимо. Но у него не дрогнул ни один мускул, и я знал, что он убеждает сам себя.
- Я всё это знаю, Алекс, - сказал он спокойно. - Здесь нет ничего нового. Здесь нет даже ничего существенного. Это всего лишь кусок работы комитета по общественным связям... пустая риторика. Я тоже так могу. Я {буду} это делать, почти точно так же, вернувшись домой. Я найду такие выражения, что завоюю девяносто процентов аудитории и заставлю их думать, как ты. Но общественое мнение похоже на собственность, Алекс... это только девять пунктов закона. Чтобы быть в состоянии провести в жизнь такое решение, как это - даже, если бы стоило {пытаться} его провести - {у меня должно быть что-нибудь на продажу}. Я знаю, что для тебя всё сказанное является важным. В качестве философии морали это, быть может, и обладает оромной ценностью. Но я говорю о политиках и о {практическом} убеждении.
- Конечно, мы должны взглянуть в глаза своим страхам. Безусловно, нельзя идти по жизни, направля ружьё на всё, что тебя пугает. Но ты говоришь это человеку, который напуган. Человеку с ружьём. Он не собирается быть убеждён, и не важно, на сколько ты {прав}. Ты должен дать ему что-то другое. Ты должен долбануть его по голове чем-то таким же твёрдым. Я напуган, Алекс. Я играю роль человека с ружьём. И я опасаюсь, что тебе прийдётся показать мне нечто, что проникнет сквозь твёрдый череп. Тебе прийдётся убедить меня, что я могу взять на Землю и в кабинеты ОН то, что ты даёшь мне... и тебе прийдётся убедить меня, что ты будешь работать {там}, где вся моральная философия мира не победит синяк под глазом.
Я опустился на колени и достал кое-что из ранца. Это была маленькая пластиковая пиала - пробирка для образцов, которая находилась в кармашке рюкзака, который Карен захватила с собой, когда мы покидали корабль. Теперь она содержала тягучую жидкость мутноватого молочного цвета, напоминающую разжиженную овсянку.
Я поднял её так, чтобы она попала в луч света.
- Что это? - Спросил он.
- Сыворотка правды, - ответил я ему.
- Ну и что?
- Теперь я на Земле, - сказал я. - И я говорю о практичных вещах. Какая единственая сила, которая всегда гарантирует победу над страхом даже в самом осторожном разуме в мире?
- Алчность, - сказал он.
Я знал, что он поймёт сходу.
- Но нельзя спасти ситуацию подобным образом, - продолжил он. Даже, если бы мы отчаянно нуждались в сыворотке правды, больше, чем в чём либо другом во вселеной, нет способа наложить выкуп на этот мир из-за его слабого торгового потенциала. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что ты просто не сможешь перебросить ресурсы через мжзвёздные расстояния. Нет способа сделать это экономически выгодным. Ни для сыворотки правды... ни для чего-либо другого.