Не вылезая из-под одеяла, стягиваю со стола ноутбук, укладываю его рядом с собой и нахожу папку с нашей с Валькой любимой музыкой. В основном Нирвана и Металлика. Старьё, скажет большинство, но нам очень нравилось. Мы врубали погромче и долго целовались и обжимались под низкий голос Курта Кобейна. Целовались, пока в ушах не начинало шуметь. Обжимались и ласкали друг друга, пока вся наша одежда не оказывалась на полу, а желание не становилось таким сильным, что терпеть не было никакой возможности. И тогда, под рваные ритмичные аккорды, мы переходили к основному действу.
Включаю воспроизведение, совсем негромко, чтобы мама не услышала. Опускаю руку под одеяло, забираюсь в трусы и сжимаю член. Прикрываю глаза, представляя на месте своей руки Валину, а потом и вовсе его рот и все те восхитительные вещи, которые он им вытворял.
К середине третьей песни по моему животу растекается вязкая лужица, а в душу медленно, но уверенно заползает тоска. Она сжимает и давит, обещая поглотить и уничтожить.
Ставлю плеер на паузу и резко захлопываю крышку ноута. Ненавижу выходные.
После позднего завтрака собираюсь пойти покататься на самокате. Натягиваю джинсы и лёгкую толстовку. Запихиваю в карман телефон и ключи и уже почти выхожу в коридор, когда раздаётся звонок в дверь. Наверное, мамин полковник пришёл.
– Стёп, открой! – кричит мама из кухни. – У меня руки грязные.
Я распахиваю дверь, и моё сердце начинает падать куда-то вниз. Оно пролетает живот, задевает что-то в паху, отдаётся дрожью в коленках, добирается до пяток и, оставив там лёгкую щекотку, устремляется обратно вверх. Застревает где-то в горле и начинает быстро-быстро биться.
На пороге стоит Валя. Загорелый, в растянутой белой футболке с длинными рукавами и светлых вытертых джинсах. Смотрит на меня своим фирменным взглядом «снимай-штаны-прямо-здесь-трахну» и разве что не облизывается.
– Валя? – выдыхаю я и хлопаю глазами.
Мне моментально становится всё равно, где он там был и с кем трахался. Я готов всё ему простить. Главное, чтобы он ко мне вернулся. Главное, чтобы больше никуда не уходил.
Валя шагает в коридор и закрывает за собой дверь. Стоит близко-близко ко мне. Так хочется дотронуться, но я не решаюсь, и он делает это первым. Кладёт руки мне на плечи, сжимает их, а потом притягивает к себе и крепко обнимает. Ползёт ладонями под толстовку, пересчитывает мои рёбра – да на месте все, не украл никто.
Говорит тихо, с лёгкой хрипотцой:
– Господи, а тощий-то какой стал! Завтра с утра блинчиков тебе испеку. А в обед пиццу закажем. Как ты любишь, с грибами и ананасами.