Ведёт ладонью по спине, от поясницы до шеи. Вжимаюсь в него сильнее, укладываю подбородок ему на плечо, чувствую как его сердце стучится в мою грудную клетку. И так хорошо становится. Мурашки, пробежав по всему телу, собираются на загривке, суставы превращаются в желе, и в груди разливается тепло. Наступает состояние абсолютного счастья. Стараюсь не расплакаться, но всё равно хлюпаю носом.
Валя слегка отстраняет меня и заглядывает в лицо:
– Стёп, ну ты что? Чего куксишься-то? Не рад мне что ли?
– Я думал, что ты меня бросил. Нашёл себе молоденького, – жалобно говорю я.
Валя несколько раз моргает.
– Стёп, ты меня иногда пугаешь. Я же сказал, что в джунгли еду. Кино снимать. Чем ты вообще слушаешь?
– Он слушает тем самым местом, которое тебе больше всего в нём нравится, – кричит из кухни мама, у которой как раз таки со слухом всё более чем в порядке.
Валя хмурится и смотрит на меня с подозрением:
– А ты сам-то тут, решив, что теперь свободен, ни с кем не спутался?
– Да нет конечно! – опять кричит мама. – Сидел тут у меня на шее, сох, чах, дрочил на твой образ и пытался разрушить мою личную жизнь. Все три месяца.
– Три с половиной, между прочим, – обиженно ворчу я и закрываю дверь на кухню.
Возвращаюсь в Валины объятия, зацепившись по дороге за самокат.
– Валь, а я самокат купил.
– Самокат? Зачем? – Валя разглядывает моё приобретение.
– Не знаю. У всех есть, и я тоже купил.
Дверь на кухню открывается, и в коридор выходит мама с перекинутым через плечо кухонным полотенцем.
– Валюша! Наконец-то вернулся! Здравствуй, дорогой! – Отодрав от меня Валика, мама целует его в обе щеки.
– Здравствуйте, – отвечает ей Валя.
Мама кивает на меня:
– Валь, забери ты его уже отсюда! Вместе с этим чёртовым самокатом!
Валя улыбается:
– С удовольствием!
Он хватает одной рукой мой самокат, а другой – меня, и тащит к двери.
– Подожди, – упираюсь я. – А как же вещи?
– Потом за ними придём. – Он наклоняется к моему уху и шепчет: – Пошли скорее, я так соскучился…